Модели истории

Тема: Прогрессистские модели истории

5.Современные модификации деятельностно-продуктивной модели исторического процесса: неопозитивизм (Э. Карр, К. Поппер и др), неомарксизм ( Э. П. Томпсон и др.), аналитическая философия (А. Данто и др.), теории индустриального и постиндустриального общества (У. Ростоу, Д. Белл, Э. Тоффлер и др.) теоретическая история ( К. Гемпель, Н. Розов, Валлерстайн и др.)

Контрольные задания:

1.В чем проявляется европоцентризм и прогрессизм в концепции истории Г. Гегеля?

2. Как корреспондируются между собой теоретические представления о «хитрости мирового разума» и объективных законах истории?

3. Что нового внес марксизм в понимание исторического развития?

4. Что значит материалистическое понимание истории?

5.Каков смысл выделения материальной и духовной сфер в жизни общества в марксистской концепции общественно-экономических формаций?

6. Что нового, по сравнению с марксизмом вносит М. Вебер в понимание социальной динамики и метода ее описания?

7. Почему «идея истории» воспроизводится в каждую новую эпоху? Как она при этом видоизменяется?

8. Какие аспекты динамики социальной реальности артикулируют линейные макроисторические концепции истории? Почему и как происходит усовершенствование деятельностно-продуктивных моделей исторического процесса?

6. Покажите связь понимания исторического развития с принципами и методами его познания и описания.

7. Как определяется роль человека в истории в рассматриваемых моделях истории?

Проблемные вопросы:

?Каковы «механизмы» преобразования общества в гегелевской, марксистской, позитвистской и современных макроисторичеких концепциях истории?

?Какие проблемные места в понимании динамики социальной реальности, характерной для марксистской исторической теории (история общества – это естественный процесс смены общественно-экономических формаций) обнажает дискуссия об азиатском способе производства?

? Изменяет ли представление о динамике социальной реальности введение В. И. Лениным понятия «общественно-экономический уклад» в формационную теорию?

? В. И. Ленин писал: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Как и в чем реальная история ХХ и начала ХХI века подтвердила/опровергла данное ленинское суждение?

? Почему дискуссии об азиатском способе производства свидетельствуют об ограниченности марксистской модели истории?

? Как возможно существование футурологии (истории будущего)? На каких основаниях можно прогнозировать перспективы общества и истории?

?В чем на ваш взгляд состоят «сильные» и «слабые стороны» макроисторичеких концепций истории?

? Какие выводы об особенностях логоцентристских моделей истории можно сделать на основе дискуссий об азиатском способе производства?

Упражнения:

· Проанализируйте отрывки из Гегелевской «Философии истории». Как в них сочетаются классические, неклассические и постнеклассические теоретические исторические представления?

· Покажите «скрытое» присутствие отличных от линейных Пространственно-Временных и Информационных характеристик динамики социальной реальности в марксистской, позитвистской и современных макроисторичеких концепциях истории.

· Прочитайте статью И. Л. Зубовой и М. В. Салихова «А. А. Любищев как критик основ классического историзма» и ответьте на вопросы. На какие «недостатки» логико-номотетического историзма обратил свое внимание А. А. Любищев? Чем на ваш взгляд было вызвано его обращение к исторической проблематике?

· Прочитайте изложение теории мир-системы И. Валлерстайна и определите «прививки» от неклассической и постнеклассической парадигм динамики социальной реальности.

Источники:

Белл Д. Грядущее – постиндустриальное общество: Опыт социального прогнозирования. М.,1999.

Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма (Любое издание)

Гегель Г. В.Ф. Философия истории (Лекции по философии истории).- СПб.: Наука, 2000.С.58 –64. . См. Зубова И. Л. Хрестоматия по теории и методологии истории. Электронный учебный курс. Ульяновск: УлГУ, 2009.

Гемпель К. Мотивы и «охватывающие законы» в историческом объяснении. //Философия и методология истории. Сборник переводов/Ред. И.С. Кон. М.:Прогресс,1977.С.72-93.

Данто А. Аналитическая философия истории. М., 2002.

Дройзен И. Г. Историка. СПб., 2004. С.449-501.

Карр Э. Русская революция от Ленина до Сталина. 1917-1922. М., 1990.

Ланглуа Ш.-В.,Сеньобос Ш. Введение в изучение истории. М.,2004.

Маркс К. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.2-е изд. Т. 3. — С. 7 –73. . См. Зубова И. Л. Хрестоматия по теории и методологии истории. Электронный учебный курс. Ульяновск: УлГУ, 2009.

Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.2-е изд. Т. 3. — С. 1 – 4. . См. Зубова И. Л. Хрестоматия по теории и методологии истории. Электронный учебный курс. Ульяновск: УлГУ, 2009.

Маркс К. К критике политической экономии.// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.13. С. 497 – 499. . См. Зубова И. Л. Хрестоматия по теории и методологии истории. Электронный учебный курс. Ульяновск: УлГУ, 2009.

Поппер К. Нищета историцизма. — М.: Издательская группа «Прогресс» – VIA, 1993.

Плеханов Г. В. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю./ Избр. фил. произведения в 5 т. Т.1. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1956.- С.507-730. . См. Зубова И. Л. Хрестоматия по теории и методологии истории. Электронный учебный курс. Ульяновск: УлГУ, 2009.

Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии.// Маркс К. , Энгельс Ф. Соч. т. 21. С. 296-317.

Энгельс Ф. Письмо И. Блоху 21(22) сентября 1890 г.//Маркс К., Энгельс Ф. Соч.2-е изд. Т.37. С393-397

Энгельс Ф. Письмо В. Боргиусу 25 января 1894 г.//Маркс К., Энгельс Ф. Соч.2-е изд. Т.39. С. 174-177.

Основная литература:

Время мира. Новосибирск, 2000. Вып.1. С.13 –278.

Зубова И. Л. Историческое познание и знание в различных типах рациональности. Дис. канд. филос. наук: 09.00.08/Ульяновский гос. техн. ун-т.–Ульяновск, 2004.– С.57-96.

Зубова И. Л., Салихов М. В. А. А. Любищев как критик основ классического историзма. Любищевские чтения, 2002 (сборник докладов).-Ульяновск: УлГПУ, 2002.

Зубова И. Л. Классический историзм и его альтернатива. Теоретико-методологические проблемы исторического познания: Материалы к международной научной конференции. В 2-х т./ Под ред. В. Н. Сидорцева и др. т.1.Мн.: РИВШ БГУ, 2000

Зубова И. Л. Тип рациональности как способ конструирования истории. Современная социальная онтология: Итоги и перспективы: Материалы конференции, посвященной открытию в БашГУ факультета философии и социологии.- Уфа: Изд-е Башкирск. ун-та, 2001.

Зубова И. Л. Историческая онтология в различных типах рациональности Философия и методология истории: Материалы Всеросийской научной конференции 25-26 ноября 2005 г./Отв. Ред. С. Г. Калашников. Коломна:КГПИ,2005.

Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография / Пер. с англ. М.: Наука, 1980. Часть III.

Могильницкий Б. Г. История исторической мысли ХХ века: Курс лекций. Вып. I: Лекция I. Парадигма исторической науки ХIХ в. С.8-14; Лекция V Историко-методологические взгляды Макса Вебера.– Томск, 2003.С.61-74.

Могильницкий Б. Г. История исторической мысли ХХ века: Курс лекций. Вып. II :ЛекцияV. Западная историческая мысль 1960-х гг.; Лекция VI. Западная историческая мысль и марксизм (1960-1970-е гг.) – Томск, 2003.С.111-164.

Репина Л. П. История исторического знания: Пособие для вузов/ Л. П.Репина, В. В. Зверева, М. Ю. Парамонова. – М.: Дрофа, 2004. С.153-205.

Дополнительная литература:

Гобозов И. А. Введение в философию истории. – М.: ТЕИС, 1999.

Губин В. Д., Стрелков В. И. Власть истории. Очерки по философии истории. М.:2007

Каримский А. М. Философия истории Гегеля. – М.: Изд-во МГУ, 1988.

Мегилл А. Историческая эпистемология: Научная монография. М., 2007.

Розов Н. С. Философия и теория истории. М., 2002.

Семенов Ю. И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). М.,2003.

Трельч Э. Историзм и его проблемы. Логическая проблема философии истории. М., 1994.

Философия истории: Учеб. Пособие/Под ред. проф. А. С.Панарина. М.,1999.

Наиболее полное выражение прогрессистское линейное измерение социальной динамики получает в объективном диалектическом идеализме Гегеля, материалистической диалектике марксизма и позитивизме.

Описание динамики социальной реальности и поиски ее смысла стали приоритетными направлениями в исторических исследованиях. Анатомия их была удивительно простой: выбор метафизического основания, выведение возможных следствий из него, организация их в определенную систему (схематику социальных процессов) и, наконец, соотнесение ее с эмпирическим материалом.

Метафизическое начало истории, как правило, полагалось в одном из фундаментальных атрибутов общественной жизни (принцип монизма). В качестве такого были, например, дух (абсолютный дух, сознание людей или выдающихся личностей), природа (географическая среда, биология человека, ритмы солнечной активности и космических излучений и т. д.), искусственно созданное (способ производства, техника, символы, язык и т. д.). В самой этой процедуре полагания (пред-положенности, пред-ставленности, пред-намеренности, пред-угаданности и т. д.) в скрытом виде присутствовала «идея истории» в ее пространственно-временной измеряемости и реализуемости.

«Идея истории» — это идея самовоплощения Абсолюта (предельного основания). Разработанный Гегелем диалектический метод выступил в роли универсального «механизма» Саморазвертывания любых реалий (под эгидой Абсолюта) и одновременно универсальным средством его описания. В соответствии с этим и метод осмысления предельных оснований претендовал на статус предельного в познавательном инструментарии.

В построенной на этом методе модели истории полагалась способность первоначала развиваться по линейной (ступенчатой, спиралеобразной) траектории в равномерном пространстве и времени, что и соответствовало ньютоновско-лапласовским представлениям о них. История — строго детерминированный, закономерный (где и случайность является проявлением необходимости), прогрессивный процесс смены одной фазы развития другой. Все народы проходят один и тот же путь, подчиняясь всеобщим законам диалектического развития. Смысл истории — в постижении Абсолютной Идеи самой себя через познание законов, целесообразности, где цель, с одной стороны, выступает конститутивным фактором хода истории, а с другой, – формой выражения и способом реализации Логики Абсолюта. Неповторимое многообразие жизни целых народов и эпох, не говоря уже о жизни отдельных людей, игнорировалось, так как метод изучения истории требовал выделять повторяющиеся, общие и типичные черты развития. Свобода людей ограничивалась рамками исторической необходимости, а человек мыслился лишь как придаток скрытых сил истории. Рациональная деятельность человека в так представленном историческом процессе осуществляется в технико-технологическом ее варианте по схеме «цель — средство – результат». История в этом случае совпала с Логикой, что и выражалось в принципе тождества логического и исторического. Достижение исторических целей мыслилось как результат действия объективных законов, логики истории, внешним выражением которых являлись исторические факты. Рационалистический дискурс выясняет связи и отношения между событиями, явлениями, процессами, выделяет закономерности, определяет тенденции развития как логического процесса. Исследователь выступал как субъект, а исторический процесс как предмет познания. Диалектический метод претендовал не только на всеобщность (описание всевозможных реалий), но и на Универсальность (описание всевозможных состояний) социальных реалий. Однако логические связи, как оказалось впоследствии, выражают только один тип связей.

Диалектический метод, претендовавший на всеобщность (описание всевозможных реалий) и на Универсальность (описание всевозможных состояний), однако, не выражает Родовые связи, ограничиваясь описанием качественных изменений через систему задаваемых отношений. Для описания и представления состояний социальной реальности, где имеют место качественные изменения — акты, события, катастрофы, революции — необходимы иные способы и язык описания.

У Гегеля, Маркса и позитивистов классическая рациональность получает наиболее полный и завершенный вид. Однако онтология историчности, включающая в себя человеческую активность, интегрирующую все формы и способы человеческого бытия присутствуют и в их теоретических представлениях. По мнению Гегеля: «народы и правительства никогда ничему не научились из истории и не действовали согласно поучениям, которые можно было бы извлечь из нее».2 Далее он отмечает: «В каждую эпоху оказываются такие Особые обстоятельства (выделено мной – И. З.), каждая эпоха является настолько Индивидуальным состоянием (выделено мной – И. З.), что в эту эпоху необходимо и возможно принимать такие решения, которые вытекают из самого состояния. В сутолоке мировых событий не помогает общий принцип или воспоминание о сходных обстоятельствах, потому что бледное воспоминание прошлого не имеет никакой силы по сравнению с жизненностью и свободой Настоящего (выделено мной – И. З.).»1 Значит, по Гегелю, люди поступают ситуативно. Интерпретаций факта свободного поступка людей, исходя из обстоятельств, может быть много. Если последовательно придерживаться исторической теории Гегеля, то следует сказать, что возможность поступать свободно – значит приобщаться к «хитрости мирового разума». Человеческая свобода ничего не меняет, так как история уже предопределена идеей истории. Таким образом, действие данного «негатива» нейтрализуется. Тем не менее, на основе цитируемого фрагмента можно сформулировать несколько тезисов, выходящих за пределы классических представлений об историческом знании и способах его экспликации в иных систематиках.

Маркс отнес человеческое бытие к особому роду бытия – общественному. Человек становился носителем всех общественных отношений, складывающихся в ходе реализации самых различных активностей. Возникает особый коммуникационный род связи. Что и отличает социальное бытие от природного. Для выражения динамики социальной реальности Маркс ввел понятие Практики, определяемой им «как совпадение изменений обстоятельств и человеческой деятельности»[12] Оно означает, прежде всего, новое Временное измерение социальной реальности. В данном определении речь идет о социальной реальности (общественном бытии) когда имеет место Одновременное изменение и деятельности, и обстоятельств, которое составляют вновь образующиеся.

Дискуссии об «азиатском способе производства» свидетельствуют об ограниченности марксистской модели исторического развития. Впервые понятие азиатского способа производства употребляется в переписке К. Маркса и Ф. Энгельса в 1853 г. В дальнейшем оно было уточнено в предисловии к «Критике политической экономии» (1959г.) и в др. трудах классиков.

В 20-30-х гг. ХХ в СССР впервые развернулась дискуссия вокруг этого понятия и его стадиальных характеристик. Одни пытались объяснить уникальность азиатского способа производства в противовес установившемуся в Древней Греции и Древнем Риме классическому рабовладельческому строю. Другие рассматривали азиатский способ производства как эволюционное звено между первобытным коммунизмом и рабовладельческим строем. В этот период победила вторая точка зрения, но при этом она все-таки получила уточнение. Согласно ей, азиатский способ производства для Древности необходимо рассматривать в качестве разновидности рабовладельческого, а для Средних веков и Нового времени – феодального способа производства. Принципиальным результатом дискуссии стало создание теоретической схемы, ставшей методологической основой советской ист. науки. Исторический процесс представлялся как смена пяти общественно-экономических формаций. Данная схема способствовала утверждению материалистического понимания истории обнаружению общих черт и закономерностей в политическом, экономическом и социальном развитии разных обществ.

Вторая дискуссия (1957-1971 гг.). Выдвигались несколько концепций азиатского способа производства. Среди них широкую поддержку получил взгляд, согласно которому азиатский способ производства, наряду с рабовладельческим и феодальным, является одним из вариантов единой докапиталистической формации, следующей непосредственно после первобытнообщинной.

Последний всплеск дискуссии наблюдался в конце 1980-х-нач.1990-х гг. в условиях перестройки. Категория «общественно-экономическая формация» подверглась корректировке. Ю. М. Кобищанова вводила понятие «большая феодальная формация» вместо рабовладения и феодализма. В. П. Илюшечкин доказывал, что названия «азиатский», «аетичный»(«рабовладельческий») и «феодальный» способы производства не соответствуют понятию «общественный способ производства» и представляют собой лишь иные наименования восточной, рабовладельческой и феодальной стадий общественной эволюции. Всем этим стадиям свойственнее один общественный способ производства, характеризуемый Илюшечкиным как докапиталистическая или сословно-классовая формация. К ней относятся все без исключения сословно-классовые общества Древности, Средневековья и Нового времени.

Кризис классической парадигмы истории явился неизбежным результатом редукции (сведения) исторического к логическому и типологическому. Несоответствие между теоретическими моделями исторического процесса и реальной социальной динамикой, кризисным состоянием современной техногенной цивилизации требовали внести корректировки классических моделей динамики социальной реальности. Модернизация классической модели исторического процесса выразилась включением в нее идей неравновесности, открытости, нелинейности, альтернативности. Модели, включающие такие усовершенствования создавались в неопозитивизме (Э. Карр, К. Поппер и др), неомарксизме ( Э. П. Томпсон и др.), аналитической философии (А. Данто и др.), теориях индустриального и постиндустриального общества (У. Ростоу, Д. Белл, Э. Тоффлер и др.) теоретической истории ( К. Гемпель, Н. Розов, И. Валлерстайн и др.)

И. Валлерстайн (р. 28 сентября 1930, Нью-Йорк, США) — американский социолог, один из ведущих представителей современной левой общественной мысли. Автор мир-системной теории, созданной под влиянием французского историка Фернана Броделя. Прочитайте приведенное ниже изложение теории мир-системы (М-С) и определите «прививки» от неклассической и постнеклассической парадигмы динамики социальной реальности. М-С анализ исследует динамику систем. Национальное государство нельзя принимать за единицу истории. Сейчас весь мир образует один-единственный капиталистический мир-экономику. Национальные государства являются не обществами, которые имеют отдельные истории, частями целого, отражающими это целое. Поэтому «такой вещи», как «национальное развитие не существует», а истинным объектом анализа является мир-система.

Согласно общим положениям теории МСА в период между 800-и 1500 гг. в различных географических зонах земли существовало множество исторических систем трех разновидностей: мини-системы (автономное образование, обеспечивающее свое существование охотой, собирательством или простейшим земледелием) мир-империи (системы, состоящие из господствующего социоисторического организма и нескольких подчиненных), мир-экономики (исторические образования, существовавшие за счет торговли и обмена). Мировая империя была самой «сильной» формой этой эпохи, поскольку всякий раз, когда она расширялась, то разрушала и/или поглощала мини-системы и мир-экономики. В свою очередь, мир-экономики в IX-XIV вв. были «слабой» формой системной организации, никогда не живущей долго.

Конъюнктурно возникшая в начале «долгого XVI столетия» (1450-1650 гг.) в приатлантической части Европы локальная мир-экономика также должна была раствориться в континентальной мир-империи Габсбургов. Однако благодаря уникальному набору одновременно возникших событий эта локальная мир-экономика не просто выживает, но и сама начинает распространяться по всему свету, став фундаментом для развития капиталистического способа производства.

Причины европейской капиталистической трансформации связаны не с внутренней логикой развития европейских структур, которые сами по себе никуда не эволюционировали, но объясняются, скорее всего, геополитическими и геоэкономическими сдвигами, которые неожиданным образом привели к исторически «краткосрочному» ослаблению европейской мир-системы Габсбургов. Таким образом, Валлерстайн отвергает «цивилизационистские» объяснения возникновения «европейского чуда» (исключительность, «эксепционалиизм» европейской культуры, уникальные особенности экономических и/или политических европейских структур, имманентность развития европейского феодализма в направлении к капитализму и т. д.), которые, по его мнению, являются откровенно телеологическими.

Все последующие сдвиги, связанные с внешней экспансией капиталистической мир-системы (КМС), способствовали ее превращению в единую глобальную мировую систему, в которой выделяются три системных уровня: ядро, полупериферия и периферии. С точки зрения подобной конфигурации новая история как история развития капиталистической мир-системы включает в себя следующие основные этапы.

1. XVI – XVII вв. В этот период Голландия, Англия и северная Франция образуют ядро системы. В состав полупериферии входит Средиземноморская Европа (Испания, Португалия, Италия, южная Франция). Периферия состоит из Восточной Европы и Латинской Америки.

2. Середина XVII – вторая половина XVIII вв. В это время в полупериферию перемещается север США, Пруссия и Швеция, в периферию – Юг США и Карибский регион, большинство мира находится за пределами МКС, образуя ее внешнюю зону.

3. Конец XVIII — начало ХХ вв. Возникает устойчивое ядро из США, Великобритании, Франции, Германии. Полупериферия формируется из государств Восточной и Южной Европы, России, Японии и некоторых стран Латинской Америки (Аргентины, Бразилии, Мексики, Чили, Уругвая). Периферия – из колониальных и полуколониальных государств Азии, Африки и Латинской Америки.

Валлерстайн анализирует процессы, происходящие внутри системы и определившие ее социальный облик. По его мнению, КМС – одно из самых несправедливых обществ в истории. В нем существует значительное количество очень богатых людей и одновременно очень богатых слоев населения, живущих хуже, чем кто-либо ранее. В то же время пятисотлетняя история существования КМС пока демонстрировала лишь слабость антисистемных движений, направленных на ее разрушение. Причина такой слабости связана с возможностями КМС использовать геоэкономический потенциал Земли, разрешая внутренние противоречия за счет расширения границ системы. Тем самым антисистемные движения до определенного времени лишь укрепляли КМС.

Валлерстайн рассматривает особенности кризиса современной КМС. Выделят шесть позиций при описании кризиса. 1. Пространство исторической системы меняется. 2. Каждая историческая система имеет определенную продолжительность жизни. 3. В каждой системе существуют противоречия.4. Эти противоречия подрывают систему 5. Когда противоречия достигают определенного уровня интенсивности, они свидетельствую о вступлении системы в кризис, ведущий к ее распаду. В исторической системе, существующей 500 лет и более, такой период может продолжаться больше 100 лет. 6. Неизбежность гибели системы оставляет открытым вопрос о том, что будет дальше.

Применяя отмеченные общие пункты к особенностям КМС, Валлерстайн делает следующие выводы. Современная КМС за 500 лет своего существования постоянно, хотя и прерывисто, расширялась, пока к концу ХIХ в. не смогла включить в свое разделение труда все географические зоны Земли. Сегодня нет государств, которые не являлись бы частью КМС.

На современный кризис КМС также оказало влияние вступление ее в третий вековой тренд «долгого столетия» и очередную фазу экономического цикла.

Современное состояние КМС – состояние фазового коллапса и долговременного системного кризиса. Валлерстайн указывает на возрастание социальных рисков, связанных с неустойчивостью системы, функционирующей в условиях переходного периода. Коллапсирующая КМС резко увеличивает возможности для роста социальных и экологических проблем, возрастания насилия и военной агрессии. В самом общем виде особенности современной КМС в переходный пятидесятилетний период сводятся к следующим тенденциям. 1. Неустойчивое геоэкономическое и геополитическое равновесие США, Японии, Европы. 2. Усиление экономического разрыва между «Севером» и «Югом. 3. Стабилизация численности населения в ядре КМС и его рост на периферии. 4. Ухудшение положения среднего класса.5. Ограничение экологических возможностей КМС. 6.Снижение абсолютного и относительного объемов прибыли. 7. Усиление антисистемных движений на «Юге». 8. Кризис либеральной модели развития КМС.

Пятидесятилетний кризисный цикл современной КМС может, по мнению исследователя, завершиться переходом в «нечто иное». В значительной степени результат будет зависеть от выбора направления коллапсирующей системы. Валлерстайн оценивает альтернативные возможности исторических систем стать тем, чем они могут быть в качестве зон, открытых для свободного человеческого творчества.

Важнейший показатель будущего мироустройства связан с возможностью сохранения условий для поступательного развития человечества. Прогресс в очень большой степени является вероятностью, но в то же время он не предопределен. Регрессивное направление возможно по разным сценариям — трансформация КМС в мировую систему или совокупность локальных систем, отвергающих принципы равенства и демократии.

Для осуществления прогрессивно го сценария, напротив, необходимо создать общественный миропорядок, основанный на принципах социального равенства и демократии и учитывающий наличие множества культурных моделей, выработанных человечеством. Однако для создания такого общественного порядка требуются совершенно новые институциональные структуры, формы. Которых сейчас предсказать невозможно. Важную роль здесь должны сыграть социальные науки, находящиеся в состоянии кризиса.

Но все же необходимо заметить, что некоторые нововведения в этих разделах социально-исторического познания и усовершенствованные варианты деятельностно-продуктивной модели истории в классической рациональности не могут претендовать на описание и представление всей динамики социальной реальности в ее целостности.*

Деятельностно-продуктивная модель социально-исторической реальности и соответствующие этой модели рационально-онтологические принципы не утратили свою актуальность и востребованность в период нынешнего кризиса техногенной цивилизации. Это, скорее всего, связано с необходимостью постоянного воспроизведения социальных отношений на основе технико-технологического способа осуществления жизнедеятельности, а также с поддержанием стабильности в общественном бытии. Однако абсолютизация значения устойчивых структур в жизнедеятельности людей и в сознании оборачивается чрезмерной верой в исключительные способности классической рациональности решать возникающие социальные задачи и способствует установлению закрытых социальных систем, их неизбежной стагнации и, в конечном счете, гибели. Этот аспект динамики социальной реальности артикулировал А. Тойнби в своей модели истории — в «концепции локальных цивилизаций». Позитивная сторона так трактуемой истории представлена такими явлениями общественной жизни, как способностью к творческому ответу на «вызов» складывающейся ситуации, самоорганизацией социальных структур, полнотой раскрытости духовного потенциала той или иной цивилизации. В цивилизационной модели истории делается акцент на ее дискретном характере, узловыми «точками» которой выступают рождение и гибель цивилизаций. История здесь мыслится в терминах креативности, а потому и ее онтологическая схема строится не только и не столько на линейном времени, сколько на событийном, о чем пойдет речь на последующих занятиях.

studopedia. org — Студопедия. Орг — 2014-2022 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.02 с) .

Среди них широкую поддержку получил взгляд, согласно которому азиатский способ производства, наряду с рабовладельческим и феодальным, является одним из вариантов единой докапиталистической формации, следующей непосредственно после первобытнообщинной.

Studopedia. org

24.09.2017 0:29:08

2017-09-24 00:29:08

Источники:

Https://studopedia. org/10-125418.html

Основные и переходные модели истории » /> » /> .keyword { color: red; } Модели истории

Основные и переходные модели истории

Основные модели философии истории: провиденциальная, космодентрическая, формационная и концепция «конца истории». Прототип истории «осевого времени» Карла Ясперса. Описание теории Гегеля и цивилизационной модели философии истории Освальда Шпенглера.

Рубрика	Философия
Вид	Курсовая работа
Язык	Русский
Дата добавления	26.02.2012
Размер файла	40,0 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www. allbest. ru/

Глава I. Основные модели философии истории

1.1 Провиденциальная модель философии истории

1.2 Космодентрическая модель философии истории

1.3 Формационная модель философии истории

1.4 Модель «конца истории»

Глава II. Переходные модели философии истории

2.1 Модель истории «осевого времени» Карла Ясперса

2.2 Философия истории Гегеля

2.3 Цивилизационная модель философии истории Освальда Шпенглера

Список использованной литературы

Философия история провиденциальный цивилизационный

Впервые термин «философия истории» был использован Вольтером и применился им для выявления универсального исторического обозрения человеческой культуры. Однако этот термин не получил всего систематического использования до тех пор, пока Гердер не превратил его в автономную дисциплину, пытающуюся ответить на ряд фундаментальных вопросов, связанных с развитием общества во времени. Так постепенно стал складываться специальный раздел философского знания, ставивший перед собой задачу обнаружить закономерности развития мирового исторического процесса на основе уже известных философских принципов. А это значит, что философия истории как отдельная область человеческого знания стала частью философского мировоззрения, всецело покоясь и завися от его некоторых важнейших разделов. А именно философия истории зависима от онтологии и гносеологии и является не только продолжением, но и частной формой их существования. И действительно, если онтология ставит перед собой задачу описать философскую картину мира, а гносеология обнаружить пути познания как мира в целом, так и отдельных его частей, то философию истории интересует один из фрагментов картины мира, а именно характер развития во времени путей цивилизации. История всего человечества или отдельных форм его существования выступает определенным срезом универсального бытия Вселенной. Взаимное их влияние друг на друга образа бытия мира на историю человечества и наоборот — позволяет нам относить философию истории к частной форме существования онтологии, а онтологию к наиболее общим представлениям об условиях и причинах развития истории человечества.

Но именно потому, что философия истории остается одним из второстепенных разделов философского мировоззрения, она вынуждена сохранять в себе аспекты основных философских разделов, а именно онтологии, антропологии, гносеологии. Этические аспекты остаются, как правило, за рамками философии истории, так как интересуют ее в последнюю очередь.

В чем выражают себя аспекты основных разделов философии в рамках философии истории? Они выражают себя в вопросах, па которые и пытается ответить философия истории. Рассмотрим их более внимательно.

К онтологическим аспектам философии истории относятся три вопроса.

1. Какова движущая сила истории?

2. Можно ли описать динамику исторического движения; или какому типу движения подчиняется история?

3. В чем цель истории?

К антропологическим аспектам философии истории относится один вопрос: кто является субъектом истории?

К гносеологическим аспектам философии истории относятся три вопроса.

Познаваемо ли историческое развитие?

Прогрессивна ли история?

Есть ли у истории смысл?

Можно ли объединить все эти вопросы в единую схему? Да, можно. Но для чего нужна схема? Схема последовательно выстраиваемых вопросов позволит выявить рождение различных моделей и концепций философии истории. Следовательно, всякая модель философии истории отлична от другой, по двум причинам. Первая: отличие моделей друг от друга начинается с того, что они опираются на различные философские картины мира. Вторая: отличие моделей друг от друга усиливается разными ответами на один вопрос. Выстроим универсальную схему вопросов, ответы на которые и будут порождать многообразие исторических моделей.

Первым вопросом в схеме будет стоять название модели философии истории, которая является продолжением философской картины мира.

Второй вопрос должен раскрывать, кто представляет в истории философии данную модель философии истории.

Третий вопрос определит, какому типу движения подчиняется история.

Ответ на четвертый вопрос покажет, кто или что является движущей силой истории.

Пятый вопрос связан с проблемой познаваемости исторического процесса.

Шестой вопрос: кто является движимой силой истории?

Седьмой вопрос: есть ли в историческом развитии смысл?

Восьмой вопрос: есть ли в истории цель ее становления?

Девятый вопрос: есть ли прогресс в истории?

Отвечая на эти вопросы, обнаружим, что существуют основные модели философии истории и переходные. В чем их отличие? Основные модели связывают ход исторического развития с одним четко выделенным типом движения. Например, это может быть линейное, либо цикличное, либо спиралевидное, либо хаотическое. Переходные же модели занимают в этом вопросе промежуточную позицию, полагая, что история имеет двойную форму движения — линейно-цикличную, либо циклично-спиралевидную, либо до конца не определенную, то есть субъективно-зависимую. Рассмотрим основные и переходные модели философии истории подробнее.

Глава I. Основные модели философии истории

В основных моделях философии истории рассмотрим концепции, где четко выделяется характер движения исторического процесса, имеющий либо линейную, либо циклическую, либо спиралевидную, либо хаотичную характеристику. Все они вместе и будут составлять единую универсальную схему представлений о развитии мировой истории в разных культурах и эпохах. Не лишним было бы отметить тот факт, что при наложении этих движений друг на друга мы получаем спиралевидный конус, в основании которого лежит хаос ризоморфной концепции истории. Все это будет говорить о том, что истинное понимание истории не может принадлежать только одной модели в отдельности. Зато приблизиться к пониманию природы и механизма развития истории можно в том случае, если рассматривать все модели в совокупности. Но даже в совокупной модели всемирной истории, собранной из вышеупомянутых концепций, зияют «дыры», которые обнаруживаем в промежутках между линейным и цикличным, цикличным и спиралевидным, спиралевидным и хаотичным движением истории.

1.1 Провиденциальная модель философии истории

Онтологии мистической картины мира может принадлежать провиденциальная модель философии истории, которую отстаивала, например, христианская философско-религиозная доктрина. Линейный характер развития исторического процесса объясняется тем, что у него есть как начало — сотворение мира Богом, так и конец — апокалипсис, в котором праведники будут отделены от грешников. Движущей силой в этой модели выступает Творец, ибо оп через свою волю промысел непостижимым для человека образом ведет его к эсхатологическому концу. История непознаваема, ибо Бог и его решения непредсказуемы. Движимой силой истории выступает свободная в своем выборе человеческая личность, чей образ и подобие были попраны первородным грехом Адама. Смыслом для провиденциально развивающейся истории становится совершенствующийся образ человека, который избавляется от своего первородного греха в глубокой и ничем непоколебимой вере, способной даровать вечную жизнь его душе. Целью такого исторического развития выступает необходимость отделения зерен от плевел, праведников от грешников для наказания одних и вознаграждения других. Прогресса в такой истории нет и быть не может, так как Бог в любую минуту может разрушить мир, дабы восстановилась эсхатологическая справедливость, не принадлежащая земному миру.

1.2 Космодентрическая модель философии истории

Онтологии метафизической картины мира может принадлежать космоцснтричсская модель философии истории, которой придерживались древние греки и римляне, а также культуры Древней Индии и Китая. Если и взять, к примеру, античное представление об истории, то она имеет ярко выраженный цикличный характер своего развития, ибо греки воспринимали мир как осуществленный космос, вечная гармония которого выражалась во всеохватывающем круговом движении, чье зримое начало обнаруживало себя в круговращении звездного неба. Оно-то и придавало всему цикличный универсализм замкнутого па себя движения времен года, жизни и смерти и, наконец, самой истории. Здесь движущей силой исторического процесса выступает космос, божественная природа которого у греков и римлян не вызывала сомнений. Абсолютная повторяемость всего делает историю познаваемой, ибо то, что было в прошлом, с необходимостью свершится в будущем. Вот что об этом говорит Фукидид: «Пока природа человека остается той же, беды бывают то сильнее, то слабее, и различаются они в своих проявлениях в зависимости от того, при каких обстоятельствах наступает превратность судьбы в каждом отдельном случае. Поэтому необходимо иметь ясное представление о минувшем, могущем… повториться когда-либо в будущем, в том же самом или подобном виде». Движимой силой истории выступает человек — персона, которая в отличие от свободной личности в христианстве, иллюстрирует и очеловечивает собой стихийные силы космоса, пребывающие в постоянном движении. Так что космос персонифицирует себя человеком, а человек осуществляет собой замыслы космоса. Смыслом в космоцептричеекой модели истории является вечное возвращение и повторение пройденного в новых формах, чье многоцветие и многообразие главное содержание этой концепции. Здесь нет и не может быть конечной цели, так как в замкнутом на себе движении истории нет предела ее становления, а, следовательно, и прогресса. Вот что об отсутствии прогресса говорит, например, Полибий: «Таков круговорот государственного общежития, таков порядок природы, согласно которому вес формы правления меняются, переходя одна в другую, и снова возвращаются к прежнему».

1.3 Формационная модель философии истории

Онтологии научно-диалектической картины мира соответствует формационная модель философии истории, основателями которой в XIX веке стали К. Маркс и Ф. Энгельс. Здесь законы материального мира с необходимостью обусловливали принцип существования и развития общественного бытия. Философская картина мира выдвинула универсальные диалектические законы, которым подчинялись природа, сознание человека и всеобщая история. Все они, согласно этой модели, имеют спиралевидное движение от низших форм своего существования к высшим. В формационном подходе каждая последующая стадия развития общества вытекает из предыдущей и образует ее продолжение, но в видоизмененной форме. Стадии всемирной истории являются ступенями движения человечества к некому итогу, который становится завершением всех предыдущих усилий в обществе.

Движущей силой исторического развития выступает классовая борьба, возникающая вследствие социальной дифференциации общества и ведущая к его расколу на антагонистические классы. Поскольку миром управляют универсальные диалектические законы, то согласно их установлениям происходит смена одной социально-экономической формации па другую. Конфликт производительных сил (люди, машины, орудия труда) с производственными отношениями (социальные отношения в распределении благ) не только познаваем, но, что самое главное, неизбежен. Следовательно, развитие мировой истории познаваемо и прогнозируемо. Движимой силой исторического развития выступает парод. Именно его К. Маркс называл «подлинным торцом истории», который через социальные революции снимал накопившуюся остроту всех конфликтов. В соответствии с этим всемирная история наполнена глубоким смыслом, связанным с грандиозным процессом чередования во времени ряда общественно-экономических формаций, начиная с низшей стадии первобытной. Вся история устремлена через рабовладельческую, феодальную, капиталистическую к высшей своей фазе коммунизму. Это значит, что в рамках формационной модели у всемирной истории сеть высочайшая цель — коммунизм. В нем, по словам К. Маркса, заканчивается предыстории человечества и начинается «подлинная его история». Попятно, что такая модель развития утверждает наличие прогресса в истории, венцом которой станет такое общество, где требования к человеку будут предъявляться по принципу «от каждого по способностям, каждому по потребностям».

1.4 Модель «конца истории»

Для определения антиисторической модели философии истории обратимся к постмодернистской картине мира, основывающейся на хаосе — ризоморфной структуре реальности, где нет и не может быть линейных связей, а есть только одна игра случая. Попытка через текст освоить этот мир превращает его в среду обитания современной человеческой культуры. Современная онтология разрушает привычную, укрепившуюся в веках систему устойчивых отношений, делающую мир стабильным и предсказуемым. Постмодернистская картина мира сравнивается с осколками разбитого стекла, которые дезориентируют человека в культурном пространстве. Здесь происходит отрицание каких-либо пространственных центров и утверждается ацентризм. Тут пет целого, а есть лишь устанавливающиеся между собой па паритетных правах связи между частями. Иначе говоря, постмодернистское восприятие реальности начинается там, где заканчивается целое. Ибо как считают его представители, двадцатый век и так заплатил достаточно высокую цепу за разные формы единоначалия — диктатуру, тоталитаризм, тиранию. Вместо этого утверждается практика равноправного диалога дискурса. Толерантность становится принципом совместного нахождения решений.

Какова природа реальности? Согласно крылатому изречению С. С. Аверинцева, «мы живем в эпоху, когда все слова уже сказаны», поэтому для постмодерна реальность становится текстом. Это в Библии говорилось, что вначале было Слово, и Слово было у Бога. И Слово было Бог. Поэтому Его Величество Текст становится реальностью. Он творит не одну универсальную реальность, как это было в предыдущих эпохах, а он создает много реальностей, которые чаще всего даже не зависимы друг от друга, ибо пребывают не только в книгах, по и па экранах телевизоров, компьютеров, в Интернете. Эта реальность резко расширяет возможности даже обыкновенного человека, не обладающего специфическими духовными способностями. Она, позволяя собой управлять, создает объективно не существующие, по субъективно воспринимаемые и переживаемые миры, которые замыкают человека на себе. Постепенно объективная реальность вытесняется текстом, претендующим на роль единственной формы бытия. Экраны заменяют собой социальное пространство, а вместе с ним и представления о пространстве, времени, движении и, наконец, самой истории, которая становится вероятностной и управляемой. Текст, становясь стимулятором реальности, самым очевидным образом воздействует па своего читателя.

Что представляет собой постмодернистский текст, формирующий современный образ истории? Не понимая, то есть хаотическая картина мира с необходимостью отражает себя в нелинейном тексте, обретающем форму гипертекста. Что такое гипертекст? Это текст, представляющий собой систему текстов, нелинейная цепочка которых превращается в лабиринт. Простейший пример гипертекста — любая энциклопедия, где каждая статья, ссылаясь па другую статью, позволяет считывать информацию по-разному. В результате читатель, сам, конструируя структуру текста, берет на себя роль автора, рождая гиперреальность. Последняя же в течение жизни становится для всякого человека единственной реальностью, ибо его представления о жизни складываются из «клочков» текстового опыта, сочетающихся между собой у каждого по-своему.

Вместе с утратой реальностью своей объективности теряет объективность и одна из главных ее характеристик пространство, в котором исчезают четко оформленные границы. А неизменчивое пространство становится в высшей степени изменчивым от постоянного вторжения в него воли читателя. Так, если раньше человек перемещался в пространстве, то теперь пространство перемещается для человека. Оттого как никогда становятся понятными слова Лао-цзы, заявившего, что для того чтобы познать мир, совсем необязательно выходить из дома.

Вместе с пространством меняется и отношение ко времени, выступающему модификацией пространства. В гиперреальности время меняет своп фундаментальные характеристики. И если раньше оно линейно и необратимо «текло» из прошлого в будущее, то в постмодерне оно может и останавливаться, и течь параллельно, и обращаться вспять, сохраняя в себе важнейшие свойства философской картины мира. Нелинейные возможности времени выступают органическим продолжением виртуальной свободы читателя или зрителя. Обслуживая его желания, время теперь способно продемонстрировать такую историю человечества, которой либо никогда не было, либо которая могла бы быть, если бы не определенные события; или такую историю, которую мы хотим себе «заказать». Теперь история знает «сослагательное наклонение», и для нее нет ничего невозможного. История в традиционном ее понимании перестает существовать, наступает эпоха «конца» истории. Поэтому сторонники постмодерна все чаще провозглашают: «История умерла! Да здравствует новая история!»

История превращается в нарратив, то есть в текстовое или словесное повествование, важнейшей характеристикой которого становится самодостаточность. В рамках нарратива историческое событие обретает смысл не с точки зрения его действительной осуществленности, а с точки зрения того контекста, через призму которого о нем сообщается. Иначе говоря, важно не само событие, а тот окончательный смысл повествования, во имя которого оно упоминается. Поэтому, с точки зрения X. Райта, история это всегда рассказ, организованный так, что смыслообразующим фактором этого процесса становится знание историком финала. Именно он накладывает отпечаток цельности. Согласно Ф. Джеймнсону, нарративная процедура фактически «творит реальность», одновременно постулируя ее относительность и отказываясь от какой-либо претензии на адекватность. История становится иарративом, который всегда может быть изложен по-иному.

Подводя общий итог, заключаем, что с точки зрения философии постмодернизма, история выступает частной формой мифологического мировоззрении, а поэтому, по оценке Ж. Дерриды, «чему не следует доверять, так это метафизическому концепту истории», пытающемуся найти в ней универсальные основания.

Основные вопросы философии истории и этой модели решаются следующим образом. Ризомная модель философии истории является продолжением синергетической картины мира, которую поддерживают и развивают философы постмодернизма. Хаотичный тип движения развития мира трансформируется в непредсказуемое развитие исторического процесса, где случай играет фундаментальную роль. Движущей силой истории становится автор, чья интерпретация исторического события имеет характер повествования, изменчивость которого зависит от целей, поставленных исследователем. Подобный исторический процесс в целом непознаваем, так как история утрачивает свою универсальную объективность, превращаясь в уникальную совокупность по-разному интерпретированных событий. Движимой силой истории становится читатель, по-разному воспринимающий одно и то же повествование в зависимости от своих духовно-интеллектуальных способностей. В такой модели истории нет универсального и объективного смысла и цели, ибо они меняются в зависимости от задач, стоящих перед ученым. Отсутствие определенной направленности исторического процесса снимает вопрос о наличии в нем прогресса.

Глава II. Переходные модели философии истории

В общей модели всемирной истории, собранной из вышеупомянутых концепций, зияют «дыры», которые обнаруживаем в промежутках между ними. Вот эти «пробелы» и закрывают собой «переходные» модели истории, связывающие между собой основные концепции тем, что включают в себя «двойной» характер развития истории. Так, например, как линейное, так и цикличное движение включает в себя концепция Ясперса, связанная с идеей «осевого времени». Одновременно цикличное и спиралевидное движение включает в себя модель истории Гегеля. А совокупность спиралевидного и хаотичного движения принадлежит цивилизационным моделям истории Тойнби п Шпенглера. Рассмотрим их более подробно.

2.1 Модель истории «осевого времени» Карла Ясперса

Нужно начать с того, что К. Ясперс особо не нуждается для своей модели истории в философской картине мира, позаимствованной у философов-онтологов, кроме той, что строит сам. Для Ясперса реальность и есть та «ось бытия», которая отдаленно напоминает в предыдущих концепциях линейность. Однако это линейное движение «застыло», превратившись в бытийственную ось, вокруг которой циклично движутся как отдельные личности, творящие историю, так и целые народы и цивилизации. Эта «ось бытия» становится критерием роста буквально для всех. Чем ближе к этой оси парод или личность, тем ближе они к совершенству, и наоборот. Пылали эпоха «осевого времени», когда люди и народы достигали максимума своего духовного развития? Да, Ясперс обнаруживает ось мировой истории около 500 года до п. э. Именно тогда произошел резкий поворот в истории, связанный с рождением в разных культурах шедевров человеческой мудрости, чьей вершиной становится философия. Отличительной чертой осевого времени является то, что человек начинает осознавать бытие в целом, определяя подлинные границы своего существования. Близость к оси бытия реализует весь потенциал человека и культуры целого парода, удаленность от оси оставляет парод в дремучем неведении и природном невежестве. У каждого народа и человека свой цикл движения вокруг оси, которая и выступает универсальной мерой приобщенности к реальности. Чем шире цикл — тем дальше от бытия. Ясперс задумывается, кто или что является движущей силой этих циклов, и приходит к мнению, что этой силой являются творческие личности: «История — это постоянное и настойчивое продвижение вперед отдельных людей. Они призывают других следовать за ними. Те, кто их слышит и понимает, присоединяются к этому движению». Проблему познаваемости оси мировой истории автор решает положительно, полагая, что она может быть обнаружена, как факт, значимый для всех людей. Зато подлинный смысл истории от людей скрыт, и поэтому, оставаясь тайной, он всегда будет будоражить лучшие умы человечества. Прогресс в истории может быть только относительным, ибо приближение к оси бытия не гарантирует процесс обратный, связанный с регрессии истории.

2.2 Философия истории Гегеля

В философии истории Гегель ставил задачу проникнуть в субстанциональное содержание исторических событий и, найдя их бытийственный «корень», объяснить в целом весь ход мирового развития. Здесь весь исторический процесс представляется как движение мирового Духа или Разума (Гегель использует разные термины) от «в-себе-бытия» к «для-себя-бытию». Он развертывает свою сущность, реализуя себя в судьбах целых народов. Но когда Дух выходит за границы остального парода, он вступает па почву всемирной истории, где преследуются им исключительно свои цели. Их нельзя объяснить как сумму знаний отдельных людей, ибо все, что делают люди, есть осуществление целей мирового духа, который незримо дирижирует ими. Это значит, что творчество отдельных людей и даже целых народов подчиняется скрытой мировой логике, которая обнаруживает себя лишь тогда, когда все многообразие исторических явлении будет понято как саморазвертывающееся целое.

Таким образом, движущей силой истории, по учению Гегеля, выступает мировой Дух (он же Разум). Будучи субстанцией мира, он существует вечно и содержит в скрытом («свернутом») виде все возможные определения природных, общественных и духовных явлений. В процессе саморазвития он проходит последовательно различные ступени своего становления, приобретающие форму конкретно-исторических культур.

Какой же тип движения присущ Мировому Духу, а значит, и всемирной истории? Движенце Мирового разума, а, следовательно, и всего предметного мира, имеет свое начало и конец. Желая посмотреть па себя со стороны, Дух осуществляет всю возможную полноту своих форм, и в тот исторический момент, когда они его полностью удовлетворяют, сворачивает свое бытие, завершая этим мировую историю. Это значит, что история развивается циклично, ибо Мировой Дух, возвращаясь к самому себе, представляет «альфу и омегу» собственного становления. Круговое движение субстанции становится формой ее самоосуществления в мире. Однако главное в этой цикличности состоит в том, что в развитии осуществляется повторение прошлого, возвращение к «якобы старому», но на принципиально иной качественной основе. Поэтому процесс развития носит поступательно-повторяющийся характер, обретающий спиралевидную форму. Это значит, что если цикл выступает формой самоосуществления в мире Духа, то спираль наполняет ее многообразием содержания. Эта спираль описывается и объясняется Гегелем в универсальных диалектических законах, дающих полное представление о механизме осуществления божественного замысла. Одна из заслуг Гегеля состоит в том, что он не только органично соединил метафизический тип движения — круг, с диалектическим — спиралью, но и объединил тем самым античный метод объяснения истории с зарождающимся научно-материалистическим способом ее интерпретации, предложенным впоследствии Марксом и Энгельсом.

Познаваема ли история у Гегеля? Одной из высших форм самоосуществления Мирового Духа становится философия. Именно поэтому «философия. должна. способствовать пониманию того, что. всеобщий Разум является и силой, способною осуществить себя. Философия хочет понять этот план. где исчезает иллюзия, будто мир есть безумный, нелепый процесс».

Если субъектом мировой истории выступим сам Дух, то движимой силой — человек, ценность которого возрастает в той мере, в какой он начинает считать себя «инструментом» в руках божественного Разума. И даже когда речь идет о сокровенном состоянии человека свободе, то оказывается, что подлинным субъектом свободы выступает сам безличный Мировой Дух. Людей Гегель делит па две категории. Первых он называл «воспроизводящими», вторых всемирно историческими». «Воспроизводящие» руководствуются частными интересами, но воспроизводят общее. «Всемирно-исторические» личности превращают историческую необходимость в личную цель.

Каков же смысл всемирной истории по Гегелю? «Сущностью Духи является свобода. Все свойства духа существуют лишь благодаря свободе, . все они являются лишь средствами для свободы. » А поскольку Дух полноценно реализует себя лишь в человеке, то осуществление свободы Духа совпадает с ростом человеческой свободы: «Восточные народы еще не знают, что дух или человек как таковой в себе свободен… Лишь у греков появилось сознание свободы, и поэтому они были свободны, но они знали только, что некоторые свободны, а не человек как таковой. Лишь германские народы дошли в христианстве до сознания, что человек как таковой свободен. «. Таким образом, история наполнена величайшим смыслом — осуществлением Духом своей свободы, принимающей формы многоцветия культур человечества, высшая точка становления которых, по мнению Гегеля, принадлежит германскому народу.

Какова цель исторического процесса? Мировой Дух рано или поздно останавливается в своем развитии, достигая поставленной цели. Развернув всю полноту своих замыслов и увидев себя в отчужденных формах своего существования, он сливается сам с собой, завершая, таким образом, ход мировой истории.

На вопрос, есть ли прогресс в истории, можно ответить двумя способами. С точки зрения «взгляда изнутри», прогресс, конечно, есть. Он выражается в обретении все большей свободы человечества. Здесь Мировой Дух максимально осуществляет свои поставленные цели. Если взглянуть «снаружи», то можно легко убедиться, что Мировой Дух бесчисленное количество раз осуществляет себя заново в мировых циклах. А потому одна история Духа по отношению к другой не имеет прогрессивных форм своего осуществления.

2.3 Цивилизационная модель философии истории Освальда Шпенглера

Для О. Шпенглера в его философской картине мира нет единого исторического процесса, как это мы видели, например, у Гегеля или Маркса. Вместо всеобщей истории обнаруживаем историю отдельных культур, каждая из которых имеет собственную судьбу: «У «человечества» нет. никакой идеи, никакого плана. Вместо безрадостной картины линеарной всемирной истории. я вижу настоящий спектакль множества мощных культур, с первозданной силой расцветающих из лона материнского ландшафта, к которому каждая из них строго привязана всем ходом своего существования, чеканящих на своем материале человечестве собственную форму и имеющих каждая собственную идею, собственные страсти, собственную жизнь, воления, чувствования, собственную смерть». Всего Шпенглер выделяет восемь культур: египетскую, индийскую, вавилонскую, китайскую, «аполоновскую» (греко-римскую), «магическую» (византийско-арабскую), «фаустовскую» (западно-европейскую) и культуру майи. Ожидается, как он полагал, появление русско-сибирской культуры. Каждая отдельная культура отличает одну эпоху от другой, что выражается в единстве стиля мышления, в формах экономики, а также в неповторимой манере политической, духовной, религиозной, художественной жизни. В основе каждой культуры лежит душа, а культура это символическое тело, жизненное воплощение этой души. А поскольку все телесное смертно, то культура рождается, чтобы реализовать своп душевные силы, которые потом угасают со старостью и умирают. Такова судьба всех культур.

Пытаясь ответить на вопрос о типе движения истории, Шпенглер соединяет между собой хаотическое развитие со спиралевидным. Так непредсказуемое неспланированное рождение конкретной культуры он связывает с хаотическим проявлением таинственности душевной жизни. Ведь из всего потенциального многообразия душ проявляют себя в культуре только некоторые. Зато поэтапное становление культуры, проходящей, как и человек, свои возрастные ступени, Шпенглер склонен связывать со спиралью. Ведь у каждой культуры есть свое детство, юность, возмужалость и старость

Что является движущей силой культуры? Для Шпенглера ответ очевиден — такой силой является иррациональная, а потому не сводимая ни к какой логике душа культуры. Будучи абсолютно уникальной по отношению к другим душам, она реализует себя во множестве индивидуальных жизней людей. Таким образом, движимой силой души культуры становятся те люди, у которых установлена прочная интуитивно-духовная связь, благодаря чему они выражают через свое творчество весь ее потенциал в виде языка, религии, науки, искусств, морали и т. п. Культура развивается и живет до тех пор, пока подобная связь имеет глубокий и сокровенный характер. Однако как только эта связь ослабевает и нарушается, моментально это сказывается на качестве культуры, которая, утрачивая свое содержание, творчество людей, перерождается или даже деградирует, обретая форму цивилизации. Цивилизация становится предсмертной «агонией» культуры. Принципиальное отличие культуры от цивилизации в том, что первая иррациональна по содержанию, вторая — рациональна; носителем первой выступают творчески свободные люди, представителями второй порабощенные цивилизационными благами обыватели, нацеленные не на творчество, а на потребление и сервис. В общем, там, где душа уходит «в отставку», на ее место приходит рассудок с его предсказуемостью и планомерностью. Увядает то, что рационально, ибо оно не имеет связи со все порождающей иррациональной душой культуры.

Поэтому проблема познаваемости истории культур Шпенглером решается двояким образом. История, конечно, не познаваема с точки зрения ее необязательного происхождения, случайности ее возникновения. История непознаваема, так как душа культуры — иррациональна, а, следовательно, логическим прогнозам не поддается. Но вместе с тем познаваема и распознаваема последняя стадия существования культуры период ее цивилизационного затухания. Именно в этот период проявляются первые признаки разлагающейся культуры: бездуховность, стремление к комфорту и мещанская любовь к вещам. Сама книга «Закат Европы», написанная Шпенглером, обретает статус пророческой. И если учесть, что она была написана и период Первой мировой воины, то легко представить, что автор предвидел, что эта война в двадцатом веке будет далеко не последней. Европу потрясут не только социальные, но и экологические и демографические катастрофы.

Проблему смыслосодержания в истории Шпенглер решает следующим образом. Он полагает, что культуры всех времен это меняющееся выражение единой жизни, и ни одно из них не занимает ведущего положения: они имеют одинаковое значение в общей картине истории. Не зря автор сравнивает культуру с цветами в поле, культура в любом случае выигрывает от большего многоцветия.

На вопрос о целесообразности развития человечества Шпенглер отвечает, что «у человечества нет никакой цели, как у вида бабочек или орхидеи. «Человечество» пустое слово. Стоит только исключить его и на его месте обнаружится неожиданное богатство форм». Отрицая единую цель для всего человечества, автор вместе с тем отрицает и какой-либо прогресс в развитии, ибо там, где нет предела, там не может быть и движения вперед.

Рассмотрев основные и переходные модели философии истории, убедились, что всемирно-исторический процесс, интерпретированный в различных концепциях, может напоминать геометрическую фигуру конус, границы которого описываются различными типами движений мировой истории. Так, линейное развитие истории принадлежит христианской концепции, линейно-циклическое движение — К. Ясперсу, циклическое движение — философам античности, Древнего Китая и Индии, циклично-спиралевидное — Гегелю, спиралевидное — Марксу, Энгельсу, Ленину, спиралевидно-хаотичное — О. Шпенглеру, хаотичное — философии постмодерна.

Список использованной литературы

1. Ясперс К. Смысл и назначение истории. / Ясперс К. Питер, 2010;

2. Гегель Г. Сочинения. / Гегель Г. Т. 8. Философия, 2008;

3. Шпенглер О. Закат Европы. / Шпенглер О. Т. l. Философия, 2009;

4. Родзинский Д. Л. Философия в вопросах и ответах: учеб. пособие для вузов / Д. Л. Родзинский. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Издательство МПСИ, 2010;

5. Фукидид. История. / Фукидид Т.1, Т.3. Издательство ЭКСМО, 2007;

6. Спиркин А. Г. Философия: Учебник / под общ. ред. А. Г. Спиркин. М., 2010.

Основные и переходные модели истории

Рубрика	Философия
Вид	Курсовая работа
Язык	Русский
Дата добавления	26.02.2012
Размер файла	40,0 K

Размещено на http://www. allbest. ru/

Глава I. Основные модели философии истории

1.1 Провиденциальная модель философии истории

1.2 Космодентрическая модель философии истории

1.3 Формационная модель философии истории

1.4 Модель «конца истории»

Глава II. Переходные модели философии истории

2.1 Модель истории «осевого времени» Карла Ясперса

2.2 Философия истории Гегеля

2.3 Цивилизационная модель философии истории Освальда Шпенглера

Список использованной литературы

Философия история провиденциальный цивилизационный

К онтологическим аспектам философии истории относятся три вопроса.

1. Какова движущая сила истории?

2. Можно ли описать динамику исторического движения; или какому типу движения подчиняется история?

3. В чем цель истории?

К антропологическим аспектам философии истории относится один вопрос: кто является субъектом истории?

К гносеологическим аспектам философии истории относятся три вопроса.

Познаваемо ли историческое развитие?

Прогрессивна ли история?

Есть ли у истории смысл?

Второй вопрос должен раскрывать, кто представляет в истории философии данную модель философии истории.

Третий вопрос определит, какому типу движения подчиняется история.

Ответ на четвертый вопрос покажет, кто или что является движущей силой истории.

Пятый вопрос связан с проблемой познаваемости исторического процесса.

Шестой вопрос: кто является движимой силой истории?

Седьмой вопрос: есть ли в историческом развитии смысл?

Восьмой вопрос: есть ли в истории цель ее становления?

Девятый вопрос: есть ли прогресс в истории?

Глава I. Основные модели философии истории

1.1 Провиденциальная модель философии истории

1.2 Космодентрическая модель философии истории

1.3 Формационная модель философии истории

1.4 Модель «конца истории»

Глава II. Переходные модели философии истории

2.1 Модель истории «осевого времени» Карла Ясперса

2.2 Философия истории Гегеля

2.3 Цивилизационная модель философии истории Освальда Шпенглера

Список использованной литературы

1. Ясперс К. Смысл и назначение истории. / Ясперс К. Питер, 2010;

2. Гегель Г. Сочинения. / Гегель Г. Т. 8. Философия, 2008;

3. Шпенглер О. Закат Европы. / Шпенглер О. Т. l. Философия, 2009;

5. Фукидид. История. / Фукидид Т.1, Т.3. Издательство ЭКСМО, 2007;

6. Спиркин А. Г. Философия: Учебник / под общ. ред. А. Г. Спиркин. М., 2010.

Философия, 2008;.

Knowledge. allbest. ru

31.03.2017 23:49:50

2020-07-20 01:15:35

Источники:

Https://knowledge. allbest. ru/philosophy/2c0a65635b2bd78a5d43a88421206d37_0.html

Концептуальные модели истории — Классическая модель исторического исследования » /> » /> .keyword { color: red; } Модели истории

Концептуальные модели истории

Теория общественно-экономических формаций. Формационный подход к историческому процессу, который его представители определяли как субстанциональный, связан с нахождением единой основы общественной жизни и выделением стадий исторического процесса в зависимости от видоизменения этой основы.

Теория общественно-экономических формаций, возникшая в русле материалистического понимания истории, получила широкое распространение в отечественной исторической науке советской эпохи в качестве универсального и «единственно научного» подхода к изучению истории. На нем было «воспитано» несколько поколений историков-марксистов, поэтому и сегодня открытые его приверженцы считают, что «материалистическое понимание истории является наилучшим из всех существующих общих методов исторического познания».

Большинство же современных сторонников теории общественно-экономических формаций полагают, что методология К. Маркса нуждается в усовершенствовании и обновлении, избавлении от устаревших догм, доктрин и идеологизаций. Многими историками терминология марксистского теоретического объяснения (класс, классовое сознание, капитализм, кризис, революция) сегодня уже воспринимается как «отзвук языка утраченной эпохи». Однако, несмотря на всю понятийную «эквилибристику», свойственную современной отечественной исторической науке, в ней еще широко используется «формационный подход», как в традиционном, так и модифицированном вариантах.

Традиционный вариант «формационного подхода» к истории основывается на представлении о том, что К. Маркс и Ф. Энгельс «в основу периодизации всемирной истории положили формы собственности. В соответствии с этим они подразделили всемирно-исторический процесс на пять общественно-экономических формаций». При этом традиционный вариант базируется на принципе «формационного редукционизма», который в исследовательской практике проявляется в методологической установке, предполагающей сведение всего многообразия исторической действительности («мира людей») к формационным характеристикам первобытно-общинного, рабовладельческого, феодального капиталистического и коммунистического способов производства. При этом специфика различных сфер жизни общества как бы растворяется в экономических и классовых отношениях.

Сторонники модифицированного варианта «формационного подхода» к истории главный источник всемирно-исторического прогресса также видят в «противоречии производительных сил и производственных отношений». Однако они считают, что марксистская формационная теория далеко не совпадает с так называемой формационной «пятичленкой», имевшей до недавнего времени широкое распространение в марксистской литературе. При этом они подчеркивают, что «вопреки предостережениям Маркса эта «пятичленка», конституированная в основном на западноевропейском историческом материале, была представлена в качестве всеобщих, единственно возможных ступеней исторического процесса. Столкнувшись с историческими фактами, осмысление которых не укладывалось в подобную формационную схему, востоковеды и другие исследователи неевропейских стран и регионов объявили о несостоятельности марксизма. Однако подобная «критика» марксизма фактически означает лишь критику суррогата марксизма».

В связи с этим одни историки объединяют все добуржуазные сословно-классовые общества, основанные на рентном способе производства, в единую стадию общественной эволюции и противопоставляют ее обществу, базирующемуся на капиталистической прибавочной стоимости. Другие полагают, что базовым звеном формационного развития выступает «формационная триада» — три большие общественные формации. В окончательном варианте «формационная триада», как отмечают они, была представлена К. Марксом «в виде первичной общественной формации (общая собственность), вторичной общественной формации (частная собственность) и, вероятно, можно так сказать, хотя у К. Маркса и не было подобного словосочетания, — третичной общественной формации (общественная собственность)».

В свое время М. Вебер считал, что понятие «общественная формация» является идеальным типом, «мысленной конструкцией». Современные историки, сторонники теории общественно-экономических формаций, подчеркивают, что хотя сама категория «общественная формация» — это «мысленная конструкция», но она не является произвольной, а отражает логику исторического процесса, его сущностные характеристики, исторически определенный общественный способ производства, систему общественных отношений, социальную структуру и т. д. При этом общественно-экономическая формация рассматривается ими не только как исторически определенная ступень развития человеческого общества, но и как определенный его тип.

Вместе с тем сторонники модифицированного варианта теории общественно-экономических формаций отмечают, что «развитие взятых в отдельности стран и регионов богаче формационного развития. Оно представляет все многообразие форм проявления сущности исторического процесса, конкретизирует и дополняет формационные характеристики особенностями хозяйственных укладов, политических институтов, культуры, религиозных верований, морали, законоуложений, обычаев, нравов и т. п.». Поэтому в историческом процессе они различают три «пласта»: первый — поверхностный, событийный; второй — средний, включающий разнообразие народов в этническом, национальном, религиозном, цивилизационном, хозяйственном и другом плане; третий — глубинно-сущностный «пласт», воплощающий в себе единство исторического процесса, его основу и самые общие закономерности. Вклад К. Маркса в теорию исторического познания они видят в том, что им была разработана методология исследования глубинного «пласта» исторического процесса. С мысленным разделением исторического процесса на три «пласта» тесно связана методология его исследования по формуле «отдельное — особенное — общее». В этой формуле под «отдельным» понимаются характерные черты исторически данного общества на определенной стадии его развития, под «особенным» — одинаковые черты группы обществ на той же стадии их развития, а под «общим» — одинаковые (сущностные) характеристики всех обществ, проходящих эту стадию развития. Смысл этой методологической установки состоит в представлении о том, что «будучи общим, человеческое общество (его динамика, т. е. исторический процесс) существует в отдельном и через отдельное».

В русле модифицированного варианта формационного подхода применительно к истории России была разработана концепция «трех эшелонов развития мирового капитализма». Эта концепция, в рамках которой Россия рассматривалась как «вторичная модель капитализма», ориентировала исследователя на изучение не столько стадиальных, сколько типологических особенностей развития капитализма в тех или иных странах и регионах.

Теория постиндустриального общества. В конце ХХ в. в отечественной исторической науке широкое распространение получила теория постиндустриального общества. Эта теория, достаточно близкая, как считают некоторые исследователи, к марксистским представлениям об истории, рассматривается ими в качестве методологии, «способной обеспечить активное совершенствование отечественного обществоведения».

Теория постиндустриального общества была разработана американским ученым Д. Беллом в 70-х гг. прошлого века. Большое влияние на формирование этой теории оказала концепция индустриального общества, идея которого возникла в середине ХIХ столетия, благодаря, в первую очередь, работам А. де Сен-Симона, и получившая широкое распространение в США и Западной Европе в 50-60-х гг. ХХ в. (Р. Арон, У. Ростоу, А. Турен и др.).

В отечественной литературе советского периода теория постиндустриального общества изображалась как узкая технократическая доктрина. Однако в действительности она представляет собой многоплановую социально-экономическую концепцию. Эта концепция, обладая высоким прогностическим потенциалом, являлась одной из наиболее динамично развивавшихся социальных теорий во второй половине ХХ в.

В основе теории постиндустриального общества лежит выделение в общественном развитии трех стадий: доиндустриальной, индустриальной и постиндустриальной. При выделении этих стадий основное внимание акцентируется на технологической специфике, соединенной с анализом фаз экономического развития, вычленяемых на основании эволюции отношений обмена и разделения труда. Теоретики постиндустриального общества обратили внимание на то, что традиционное классовое противостояние, которое в марксизме рассматривалось в качестве «двигателя истории», являлось, как правило, уделом общественных групп, не имевших серьезной исторической перспективы. Так, античный социум, основными классами которого были рабовладельцы, свободные граждане и рабы, был заменен средневековым строем военной аристократии и зависимых крестьян; на смену последнему пришло общество буржуазии и пролетариата. Во второй половине ХХ в. рухнул миф о возможности «победы» и «господства» рабочего класса, а западные общества разделились на такие социальные группы, как меритократия и когнитариат, значение которых еще полвека назад было минимальным.

Вместе с тем специалисты обращают внимание на определенную близость методологических основ теории общественно-экономических формаций и теории постиндустриального общества. Во-первых, в основе обеих теорий лежит признание того, что источником общественного прогресса и его измерителем выступает совершенствование форм и методов материального производства. Во-вторых, обе теории на основе анализа форм и методов общественного производства выделяют в истории человечества три большие фазы. «Основоположники марксизма, — как пишет В. Л. Иноземцев, — различают архаическую, экономическую и коммунистическую общественные формации, а сторонники постиндустриализма — аграрное, индустриальное и постиндустральное общество, или первую, вторую и третью «волны» в истории цивилизации». В-третьих, как основоположники марксизма, так и классики постиндустриализма отмечают, что переходы между общественными формациями и границы индустриального общества были ознаменованы революционными изменениями. В-четвертых, в теории общественно-экономических формаций и теории постиндустриального общества существует значительное сходство в изображении того социума, который трактуется как коммунистическая общественная формация, или как постэкономическое общество.

Эти сходства вызваны, по мнению некоторых исследователей, тем влиянием, которое оказала марксистская социология на авторов теории постиндустриального общества. Это подтверждают и сами создатели теории постиндустриального общества, в частности, Д. Белл, который прямо говорил о своих коллегах, как о постмарксистах.

Стадиальная теория цивилизаций. К концептуальным моделям истории классического толка можно отнести стадиальную теорию цивилизаций, в рамках которой история человечества как единого целого рассматривается сквозь призму перехода от одной стадии-цивилизации к другой.

Стадиальный подход к пониманию цивилизаций как этапов прогрессивного развития человечества сложился, по мнению Л. Февра, в XIX в. При этом одни исследователи понимали под цивилизацией ступень общественного развития, следующую за варварством. Другие полагали, что цивилизация «является той ступенью общественного развития, на которой разделение труда, вытекающий из него обмен между отдельными лицами и объединяющее оба эти процесса товарное производство достигают полного расцвета и производят переворот во всем прежнем обществе», т. е. цивилизацию отождествляли с буржуазным обществом.

В настоящее время в рамках стадиального подхода к истории в зависимости от выбора тех или иных аксиоматических критериев выделяют различные типы цивилизаций: «устная, письменная, книжная и экранная»; «космогенная, техногенная и антропогенная»; «традиционная и современная»; «эволюционная и инновационная». Однако в большинстве случаев в историко-стадиальных исследованиях используется технократический критерий, на основе которого выделяют, например, такие типы цивилизаций, как аграрная, промышленная и информационная.

Аграрная цивилизация — это стадия общественного развития, которая характеризуется примитивным сельскохозяйственным производством; иерархической социальной структурой и властью, принадлежащей земельным собственникам; церковью и армией как главными социальными институтами. Промышленная цивилизация — это стадия, для которой характерны бурное развитие тяжелой промышленности, широкое внедрение достижений науки и техники, высокий уровень капиталовложений, значительная доля квалифицированного труда, преобладание городского населения. Информационная цивилизация — это стадия доминирования науки, теоретического знания и общества «высокого массового потребления».

Оригинальную стадиальную теорию цивилизаций предлагает С. В. Соколов, который рассматривает цивилизацию как духовную формацию общества, представляющую собой и наднациональную общность людей, и духовно-культурную интеграцию сфер общества, и определенный образ жизни индивидов. Исследователь считает, что цивилизацию образуют прежде всего цивилизационное мировоззрение, идеология, ментальность населения, являющиеся типичными для данной исторической общности людей, институтов, образов жизни. Рассматривая цивилизации как ступени развития человечества, С. В. Соколов выделяет мифологическую, коллективистическую, индивидуалистическую и солидаристическую цивилизации. При этом коллективистическая, индивидуалистическая и солидаристическая цивилизации у него близки по некоторым своим основным чертам, соотвестветственно, к идеациональной, чувственной и идеалистической культурам П. А. Сорокина.

В современной отечественной литературе некоторые исследователи, сторонники стадиальной теории цивилизаций, в истории человечества выделяют на основе синтеза марксистских формационных представлений, западных технократических интерпретаций и историко-циклических построений такие мировые цивилизаций, как неолитическая, раннеклассовая (бронзовый век), античная (железный век), средневековая (феодальная), прединдустриальная, индустриальная (капиталистическая), постиндустриальная (современная).

Эти исследователи подвергают критике попытки выделять стадии-цивилизации на основе какого-либо одного критерия. Поэтому рассматривая мировые цивилизации в качестве особых этапов в поступательном движении исторического прогресса и саморазвития человечества, они подчеркивают, что цивилизации характеризуются определенным уровнем потребностей, способностей, знаний, навыков и интересов человека, технологическим и экономическим способом производства, строем политических и общественных отношений, уровнем развития духовного воспроизводства. При этом развитие мировой цивилизации, или стадии общественного прогресса, они рассматривают как долгосрочный (многовековой) исторический цикл, включающий фазы зарождения, становления, зрелости, дряхления, кризиса и реликта. В ходе жизненного цикла каждой цивилизации, по их мнению, трижды наблюдаются периоды подъема, спада и кризиса (в фазе становления, зрелости и кризиса).

Отказ в современной отечественной литературе от категории общественно-экономической формации и замену ее понятием «цивилизация» исследователи объясняют двумя причинами: 1) стремлением избавиться от грубого социологизма и детерминизма, примата материального над духовным; 2) осознанием антиисторического характера пятичленной схемы смены общественно-экономических формаций, которая пыталась уложить сложный противоречивый ритм исторического прогресса, отличавшийся самобытностью в судьбах разных стран и народов, в прокрустово ложе догматической схемы. В связи с этим Ю. В. Яковец отмечает, что его подход «исходит из примата человека, его потребностей, знания, умения, культуры, идеологии — всего того, что часто называется обобщающим словом “общественное сознание”».

Миросистемная теория. В настоящее время в классической исторической науке одной из влиятельных концепций является миросистемный подход. Его последователи в современной России считают, что цивилизационный подход к всемирной истории уже устарел. По их мнению, его ренессанс в России вызван в основном идеологическими причинами. Ортодоксальное понимание смены формаций сейчас также невозможно. Основателями миросистемного подхода считают Ф. Броделя — одного из видных представителей исторической школы «Анналов», а также И. Валлерстайна — американского историка экономики.

Ф. Броделем в тезаурус исторической науки было введено понятие «l’economie-monde» («мироэкономика»). Этим понятием он обозначал «экономически самостоятельный кусок планеты, способный быть в основном самодостаточным, такой, которому его внутренние связи и обмены придают определенное органическое единство». Мироэкономика, считал Ф. Бродель, существует поверх политических, культурных и религиозных границ и имеет единый центр, каковым является «сверх-город», господствующий в регионе. Под таким «сверх-городом» историк понимал город, основу которого составляет «капиталистическая» деятельность, связанная с денежным оборотом.

В пространстве мироэкономики, история которой подчинена временным циклам, Ф. Бродель выделял три ареала, иерархически взаимосвязанных между собой: 1) узкий центр; 2) второстепенные, довольно развитые области; 3) огромные внешние окраины. «Центр, так сказать, «сердце», объединяет все самое передовое и самое разнообразное. Следующее звено располагает лишь частью таких преимуществ, хотя и пользуется какой-то их долей: это зона «блистательных вторых». Громадную периферию с ее редким населением характеризуют архаичность, отсталость, легкая доступность для эксплуатации со стороны других». При всем внимании к экономике Ф. Бродель отвергал экономический детерминизм, и поэтому считал, что в пределах одной мироэкономики могут существовать разные относительно автономные культурные миры.

Исследователи, специально изучавшие теоретические взгляды Ф. Броделя, отмечают, что «несомненным его достижением является изучение горизонтальных связей внутри мироэкономик и столь же несомненной проблемой — соотношение мироэкономик и отдельных обществ. Эту проблему Бродель не замечает и теоретически не разрабатывает».

Теория мироэкономики Ф. Броделя получила развитие в миросистемной концепции И. Валлерстайна, которую в методологическом плане иногда называют миросистемным анализом. Сам И. Валлерстайн видел в миросистемном подходе единственно приемлемую методологию познания общественных явлений. И. Валлерстайн ввел в научный оборот понятие миросистемы, под которой понимал самодостаточную социальную систему, имеющую жизненное пространство (life-span), границы, структуру, правила легитимации и согласованность (coherence). Миросистема у И. Валлерстайна — это не «мировая система», а, как и у Ф. Броделя, «система», являющаяся «миром».

И. Валлерстайн делил миросистемы на мироимперии и мироэкономики. Первыми по времени возникают мироимперии, или политические миросистемы. В понятие мироимперии И. Валлерстайн включал не только региональные «миры» (Китай, Древний Рим и т. д.), но и «способ производства», являющийся их основой. Особенности этого способа производства И. Валлерстайн усматривал в политическом единстве экономики, которое существует не только при наличии относительно высокой административной централизации («имперская» форма), но и при ее отсутствии («феодальная» форма). Поэтому сущность мироимперии заключается в диктате политической власти над экономикой.

Мироэкономика — это миросистема, в которой экономика освобождена из-под диктата политической власти и нет социальных ограничений для развития производства. И. Валлерстайн полагал, что в прошлом мироимперии периодически превращались в непрочные мироэкономики, которые, однако, вскоре гибли, вновь трансформируясь в мироимперии. И только современная миросистема, или капиталистическая мироэкономика, выжила и победила остальные социальные системы, «втянув» их в себя. Пространственно мироэкономики состоит из таких частей, как ядро, полупериферия и периферия. Социально мироэкономика базируется на обширном разделении труда, поэтому ее население состоит из «статусных групп» и «классов».

Ядро мироэкономики — это зона, выигрывающая при неэквивалентном обмене с другими ее частями. Для ядра характерны экономический рост, политические свободы, развитие науки, сильное, эффективно функционирующее государство, проводящее наступательную политику на международной арене. Ядро современной миросистемы, капиталистической мироэкономики, составляют несколько государств (core-states), но непременным условием существования такой миросистемы И. Валлерстайн считал наличие государства-гегемона. Поэтому история ядра капиталистической мироэкономики — это история борьбы за гегемонию между нескольким государствами, победы одного из них, его господства над миром и последующего упадка. В частности, в качестве таких гегемонов он рассматривал: 1) Соединенные провинции (Голландию) в 1620-1672 гг., 2) Великобританию в 1815-1873 гг., 3) США в 1945-1967 гг.

В мироэкономике И. Валлерстайн выделял полупериферию как промежуточную по комплексу социально-экономических показателей зону. В настоящее время проблема полупериферии является предметом дискуссии среди сторонников миросистемной теории. При этом наметились два полярных подхода к пониманию полупериферии: одни рассматривают ее как зону, служащую основным источником прогрессивных изменений в системе, другие — как воплощение субимпериализма, передающего влияние центра на периферию.

Составной частью мироэкономики является периферия как «географический сектор, продукция которого — низкокачественный (и хуже оплачиваемый) товар. Но этот сектор входит в систему разделения труда, потому что на его продукцию имеется постоянный спрос». В силу неэквивалентного обмена между ядром и периферией для последней характерным является экономический и политический упадок. Исходя из методологии миросистемного анализа, понять социально-экономические изменения на периферии можно, лишь уяснив изменения, происходящие в ядре мироэкономики. В частности, И. Валлерстайн, также как и Ф. Бродель, считал, что крепостничество в Восточной Европе и плантационное рабство в Америке были обусловлены возникновением капитализма в Западной Европе.

За периферией начинается внешняя арена — другая миросистема, с которой данная миросистема имеет торговые отношения, «базирующиеся в основном на обмене драгоценностями».

Население миросистемы состоит из «статусных групп» и «классов» («статусных групп», обладающих самосознанием). В современной литературе отмечается, что представления И. Валлерстайна о «классах», вопреки мнению авторов, считающих его марксистом, не имеют никакого отношения к общественному производству — их существование зависит от осознания членами «статусных групп» своих интересов.

Утверждение капиталистической мироэкономики, по мнению И. Валлерстана, произошло в Европе в середине XVII в. Основными направлениями последующей ее эволюции были территориальное расширение, периферизация подчиняемых внешних арен (иных миросистем) и борьба за гегемонию в ядре. Причем оба процесса, как полагал И. Валлерстайн, протекали в соответствии с экономическими циклами, поэтому основные периоды расширения капиталистической мироэкономики приходятся на 1620-1660, 1750-1815 и 1880-1900 гг. В эти годы сохранялась возможность экстенсивного роста мироэкономики, поэтому отношения ядра и периферии в ней строились в форме колониализма. В XX в. эти возможности были исчерпаны и мироэкономика, пережив кризис, перешла к новой форме отношений ядра и периферии — неоколониализму.

Завоевание и утрата гегемонии в ядре мироэкономики были также подчинены циклам: 1) накопление сил государствами-претендентами на гегемонию в условиях упадка действующего гегемона; 2) относительно короткий кризисный период «войны за гегемонию» (1618-1648, 1792-1815, 1914-1945 гг.), определяющий государство-победителя; 3) возврат к соперничеству между постепенно ослабевающим гегемоном и новыми претендентами. Результатом последней войны за гегемонию (1914-1945 гг.) стало господство США, клонящееся с 1967-1973 гг., по мнению И. Валлерстайна, к упадку.

Современные исследователи усматривают в построениях И. Валлерстайна определенные противоречия. Так, с одной стороны, он признавал развитие миросистемы как единства поступательного движения и круговорота экономических циклов. Но, с другой стороны, в его теории понятие «развитие» применительно к обществу и понятие «прогресс» относительно истории в целом отвергаются. В связи с этим капитализм в истории он считал «провалом», вызванным случайными причинами. «Конъюнктурные обстоятельства, — писал И. Валлерстайн, — привели к тому, что Европа, породив капитализм, отправила себя и все человечество в иррациональную авантюру, которая вовсе не была неизбежной, как не является обязательным и выход из кризиса». По мнению некоторых исследователей, на такую оценку капитализма И. Валлерстайном сильное влияние оказала его политическая ориентация, стремление любой ценой разрушить взгляд на капитализм как на конец или венец человеческой истории.

Говоря о перспективах миросистемного подхода и подчеркивая его высокую эвристичность, некоторые авторы в то же время отмечают, что он еще не дал логически непротиворечивой истории человечества. При этом наметились два подхода к рассмотрению этой истории с позиций миросистемного анализа. Согласно одному из них, до конца XV в. существовало две миросистемы: Старый Свет и Новый Свет. Открытие Америки устранило эту единственную «трещину», и мир в целом стал представлять собой одну миросистему, «глыбу, в которой не стало трещин». История миросистемы при таком подходе сводится к географическому перемещению ее центра. Согласно другому подходу, мир в целом всегда был расколот, расщеплен на несколько миросистем, и история человечества — это столкновение миросистем и их периферизация.

Наличие разных представлений о всемирной истории с позиций миросистемного анализа дает основание некоторым исследователям говорить о том, что этот подход в настоящее время переживает кризис. В связи с этим они полагают, что определенный научный интерес представляет эстафетно-стадиальный вариант теории общественно-экономических формаций, предложенный Ю. И. Семеновым. Согласно этой теории всемирная история, начиная с появления классовых обществ, выступает как процесс смены мировых систем социально-исторических организмов: ближневосточной политарной, среднеземноморской античной, западноевропейской феодальной и западноевропейской капиталистической, втянувшей в зону своего влияния весь мир.

Однако другие исследователи продолжают высоко оценивать методологический потенциал «миросистемного подхода» не только к всемирной истории, но и к истории отдельных стран. В частности, Б. Кагарлицкий пишет, что школа «миросистемного анализа», созданная И. Валлерстайном, С. Амиром и А.-Г. Франком, дала нам важные идеи для понимания общественного развития, акцентируя внимание, в первую очередь, на том, что решающую роль в этом развитии сыграла глобализация экономических связей. Начавшаяся в конце XV в. глобализация этих связей дала возможность странам «центра» эксплуатировать дешевые ресурсы и труд «периферии». Кроме того, методология «миросистемного анализа» применительно к истории России дает, как считает Б. Кагарлицкий, ключ к объяснению ее основных «драм и трагедий» и позволяет показать их закономерный характер. При этом он замечает, что «драматизм русской истории именно в том, что здесь в крайней и трагической форме проявилось то, что происходило со всем человечеством. В этом отношении никакой особой «русской судьбы» нет и быть не может. Наша судьба — это судьба человечества.

Теория модернизации. В рамках современной классической модели исторического исследования широко используется теория модернизации, которая первоначально возникла в русле концепции индустриального общества. Во второй половине ХХ в. в нее были внесены изменения, связанные с распространением миросистемного подхода.

Теория модернизации — система знаний, описывающая и объясняющая процесс перехода от традиционного, аграрного общества, которое строилось на отношениях личной зависимости, к непрерывно меняющемуся современному, индустриальному обществу, где господствуют рыночные отношения, действуют правовые нормы, признающие суверенность личности и духовный плюрализм. В либеральной трактовке теория модернизации как бы реконструирует «переход от логики равенства к логике свободы».

С помощью теории модернизация объясняются процессы, исторически сопровождавшие индустриализацию как в странах развитого капитализма, так и в странах, которые вступили на этот путь под их влиянием позже. Поэтому выделяют «первичную» (органическую) и «вторичную» (неорганическую) модернизации.

Проблемы «первичной» модернизация, которая охватывает эпоху Ренессанса, Реформации и промышленной революции на Западе, по существу, совпадают с классическими проблемами генезиса капитализма и становлением человека нового времени, носителя культуры «модернити». Эта культура означала приверженность человека не традициям и обычаям, а здравому смыслу и рациональному знанию, стремление к собственному благосостоянию путем производства материальных вещей, господству над природой, покорению новых и новых пространств. Основанием культуры «модернити» были идеи личной свободы, признания права частной собственности и равенства всех людей перед законом.

«Первичную» модернизацию рассматривают в качестве ее исторически первого эшелона, к которому относят страны, где модернизация была эндогенной, органически вытекающей из внутренних условий развития. В начале это — Великобритания, Франция, Голландия, Северная Германия, Северная Италия, Швейцария, впоследствии США и Канада. Эти страны образовали ядро мировой модернизации, центр системы капитализма.

Научное обобщение опыта «первичной» модернизации позволило сформулировать некоторые важные теоретические представления о переходе от традиционного общества к современному. Эти представления восходят к концепции «рационализации» М. Вебера, согласно которой отношения в современном обществе являются, по сравнению с конкретными отношениями в традиционном обществе, абстрактными, формально-рациональными. В конечном счете и свобода хозяйства, и свобода мысли, требующиеся для модернизации, опираются на один принцип — рациональность.

В русле концепции «рационализации» ученые считают, что наиболее высокий ее уровень демонстрирует индустриальный капитализм, при котором эффективно сочетаются общественная организация и предпринимательская этика. Поэтому преодоление эволюционной «отсталости» традиционных обществ они связывают с такими изменениями социальных институтов, которые поощряют развитие рациональности европейского типа, вознаграждают индивидуальные усилия, умственную энергию и изобретательность. В современном обществе основной ценностью, по их мнению, выступает свобода, на основе которой преодолевается присущее традиционным общественным структурам отчуждение человека как производителя и как личности от собственности на средства производства и от власти. Но для успешной модернизации, считают эти исследователи, требуется ответственная свобода, или дисциплинированный индивидуализм. При этом они ссылаются на М. Вебера, который различал индивидуализм «протестантской этики» и недисциплинированный гипериндивидуализм Просвещения.

Свободная ответственная личность — это основа гражданского общества с дифференцированными и автономными институтами экономической, социальной и культурной деятельности. В свою очередь, гражданское общество — это база политической модернизации, целью которой является ограничение всевластия государства, создание либерально-демократической системы и правового государства.

В современной литературе подчеркивается, что модернизация неотделима от эволюции западноевропейской цивилизации вместе с ее североамериканским филиалом, а также от того влияния, которое оказывала эта цивилизация на неевропейские общества. «Первичная» модернизация обеспечила западноевропейской цивилизации военно-техническое превосходство над другими цивилизациями. Вовлекая эти цивилизации в орбиту европейского влияния и мировой торговли, Запад стал навязать им свою «модель развития», что привело к появлению «вторичной» (неорганической) модернизации.

Опыт «первичной» (органической) модернизации получил осмысление в теории классической модернизации, в рамках которой описывается и объясняется процесс перехода традиционного общества к современному в Западной Европе. Эта теория определила такие векторы политического проекта модернизации, как индустриализация, рыночная экономика, гражданское общество, демократия, правовое государство, рационализм и либерализм, которые и стали индикаторами современного общества.

С помощью понятия «вторичной» (неорганической) модернизации осмысливаются проблемы «прорыва» традиционного образа жизни и формирования «современного» общества в разных странах под непосредственным влиянием социокультурных контактов с уже существующими центрами индустриальной рыночной культуры. В связи с этим эволюционистские трактовки модернизации как повышения сложности общества в результате эндогенного роста его структурной и функциональной дифференциации дополняются диффузионистскими трактовками, отдающими приоритет в развитии экзогенным факторам и разного рода заимствованиям. позитивизм концептуальный исторический

Исследователи, изучающие проблемы модернизации, отмечают, что вызов Запада «проявляется в необходимости всем странам реагировать на его существование путем изменений, ускоренного развития, даже независимо от того, вынуждает ли он их к этому или нет».

С учетом этого вызова была разработана концепция «вторичной» модернизации, в рамках которой выделяют различные ее эшелоны. К одному из них относят страны Восточной Европы, Юго-Восточной Азии, а также Японию, Турцию и Россию, в которых внутренние, в том числе социокультурные, предпосылки индустриализации и капитализма не могли или не успели еще сложиться. Модернизация в этих сохранявших независимость странах стимулировалась влиянием со стороны Запада. Основным инициатором и организатором модернизационных преобразований в них было государство, которое в условиях угрозы утраты национальной независимости становилось на путь форсированной индустриализации «сверху», активно заимствуя опыт социально-экономического и технического развития более развитых стран.

В странах этого эшелона модернизации проводимые преобразования по-разному охватывали те или иные сферы общественной жизни. В одних странах экономика или высшее образование быстро подтягивались до уровня стран первого эшелона, а политическая система или традиционный уклад жизни претерпевали несущественные изменения. В этих странах модернизация приводила к усилению социальной напряженности в обществе, реформы сопровождались контрреформами. В тех странах, где удавалось примирить экономические и социальные перемены с социокультурными основаниями повседневной жизнедеятельности людей, модернизация воспринималась большинством нации как «общее» дело. Это дало возможность некоторым из таких стран не только сравняться по уровню социально-экономического развития со странами «первичной» модернизации, но и превзойти их (например, Япония).

К другому эшелону вторичной (неорганической) модернизации причисляют страны Азии, Африки и Латинской Америки, где модернизация начиналась с их колонизации. Главным итогом такой модернизации стало возникновение в этих странах системы хозяйства, которая исключала какое-либо их самостоятельное развитие, независимое от метрополии.

Опыт «вторичной» модернизации некоторых стран Юго-Восточной Азии дает возможность исследователям утверждать, что модернизация возможна без «индивидуализации» западного типа, даже при усилении, а не ослаблении традиционной модели культуры. Это поставило под сомнение тезис об индивидуальной автономии как необходимом внутреннем качестве экономической культуры капитализма и привело к обсуждению вопроса о возможности «коммунального капитализма» рыночной экономики при коллективной собственности и т. п. Целый ряд вопросов, требующих еще своего теоретического осмысления в рамках теории модернизации, был поставлен в свое время опытом социалистических стран, где государство полностью взяло на себя инициативу индустриализации и создания для ее успешного осуществления соответствующих социальных и культурных предпосылок при полном господстве государственной (социалистической) формы собственности.

Понятие «вторичной» (неорганической) модернизации является «идеальным типом», с помощью которого стремятся выявить особенности реализации различных политических проектов «вторичной» модернизации в тех или иных странах и регионах. В частности, С. Хантингтон выделяет три таких проекта: «вестернизация без модернизации», «модернизация без вестернизации» и «догоняющее развитие».

«Вестернизация без модернизации» характеризуется внешним усвоением западного опыта при отсутствии восприятия принципов и культурных особенностей западной жизни. Она связана с разрушением в обществе собственных культурных традиций, без хотя бы частичного заполнения их заимствованными образцами. Такое общество исследователи называют «разрушенным традиционным обществом», не перешедшим на следующую ступень развития. «Модернизацию без вестернизации» иногда называют постмодернизацией. Этот проект получил реализацию в новых индустриальных странах Юго-Восточной Азии, которые модернизировались, не меняя своей идентичности. В «догоняющем развитии» пропорции модернизации и вестернизации примерно одинаковы. В рамках этого проекта развивались Россия, Турция, Мексика и некоторые другие страны. В современной литературе отмечается, что под «догоняющим развитием» обычно понимается индустриализация и создание индустриальной культуры. Кроме того, в ходе «догоняющего развития» происходило формирование масс как особой неструктурированной и неоднородной общности. Производство масс и их организация для индустриализации становились основой, с одной стороны, «догоняющего развития», а с другой — появления в модернизирующихся обществах авторитарных и тоталитарных политических режимов.

Поскольку политические проекты «вторичной» модернизации оказались, как правило, незавершенными, то возникли различные концепции «частичной» модернизации, которые сводили модернизацию, например, к индустриализации, политической модернизации или развитию капитализма. Однако в целом в теории модернизации, описывающей и объясняющей переход к современному обществу, имеются в виду более широкие процессы, чем индустриализация или переход к капитализму. В частности, теория капитализма рассматривается лишь как часть теории модернизации.

В целом теория модернизации, как подчеркивают специалисты, более или менее адекватно описывает и объясняет модернизационный опыт Запада. Однако она оказалась плохо применимой к Юго-Восточной Азии, к развитию новых индустриальных стран в этом регионе, мало что дает для понимания модернизации стран третьего мира. Попытка ее применения к посткоммунистическим странам также оказалась риторической, показав в очередной раз, что время политических проектов модернизации с присущими им стратегиями «догоняющего» развития как универсальной тенденции ХХ в. пришел конец.

Различные концепции модернизации получила широкое распространение и в отечественной исторической науке постсоветской эпохи. В конце прошлого века понятие «модернизация» в ней стало одним из самых распространенных объяснительных конструктов. Причем это произошло в то время, когда на Западе, откуда пришло это понятие, концепции модернизации уже стали постепенно оттесняться на задний план.

Распространение модернизационных концепций в российской науке и политике в 90-х гг. ХХ в. было во многом обусловлено тем, что значительный интеллектуальный сегмент отечественной общественной мысли был готов к их восприятию. Активно разрабатываемые в 50-80-х гг. ХХ в. американскими и западноевропейскими учеными различные теории модернизации были выполнены в русле методологии однолинейного прогрессизма, суть которой состоит в представлении о том, что существует одна линии общественного прогресса, ориентиры которого задаются наиболее развитыми западными странами. Эти теории модернизации и были призваны указать менее развитым странам, или так называемым переходным обществам, траекторию движения к современному состоянию.

В начале 90-х гг. ХХ в. в отечественной интеллектуальной среде были «отменены» марксизм и его составная часть — теория общественно-экономических формаций, но не произошло отказа от того стиля мышления, в русле которого она разрабатывалась. Поскольку основой этого стиля была методология однолинейного прогрессизма, постольку концепции модернизации легко вписались в отечественный интеллектуальный дискурс.

В настоящее время в исторической науке понятие «модернизация» применительно к России используются в самых различных значениях: от понятия модернизации как «обновления» и инновационного развития до понятия модернизации как перехода от традиционного общества к современному (индустриальному). В первом случае понятие модернизации выступает синонимом развития, и поэтому не имеет собственного содержания. Во втором — понятие модернизации наполняется различными содержательными значениями, на основе которых формируются разные варианты теории модернизации. Эта теория применительно к истории России получила воплощение прежде всего в концепциях «догоняющего развития» и «имперской модернизации».

Согласно концепции «догоняющего развития» в России на определенной ее исторической стадии в силу целого ряда причин внешнего и внутреннего характера произошла «задержка» по сравнению с передовыми странами Западной Европы. Эта «задержка» объясняется не только длительной зависимостью России от Золотой Орды, но и процессами, связанными с «первичной» модернизацией на Западе. Развитие капитализма на Западе в ХVII-ХVIII в. сопровождалось укреплением докапиталистических порядков в тех восточно-европейских странах, в том числе и в России, которые специализировались на экспорте продуктов сельского и лесного хозяйства, спрос на которые в модернизирующихся странах увеличивался по мере роста мануфактур и торговли.

Стремясь ликвидировать «отставание» от передовых западноевропейских стран, российское государство время от времени прибегало к политике модернизации страны «сверху», чем и был обусловлен выбор пути общественного развития России в ХVIII-ХХ вв. как «развития вдогонку». Однако модернизация «сверху» в виде насильственной «вестернизации» периодически заканчивалась катастрофическими срывами российской государственности, а Россия оказывалась в тупике «догоняющего развития».

В посткоммунистической России также была выбрана модель «догоняющего развития». При этом она столкнулась, как подчеркивает В. Г. Федотова, с коренным противоречием: необходимость политической и экономической модернизации, неосуществленной на предшествующем этапе, была очевидной, но индустриальная система была уже построена, а именно, стремление к индустриальному развитию — суть догоняющей модели. Попытка применить модель, хорошо проявившую себя при индустриализации страны, для политической и экономической модернизации, была явно инерционной. В результате применение этой модели обернулось демодернизацией и деиндустриализацией России, не дав шанса на переход к постиндустриальному, постэкономическому, информационному обществу, которое олицетворяет собой сегодняшний Запад.

Согласно концепции «имперской модернизации» преобразования в России проводились во имя сохранения военно-политического статуса империи, усиления ее военно-технической мощи и сохранения национальной независимости. В России не было сплоченного предпринимательского класса, который мог бы стать инициатором модернизации «снизу», как в развитых западных странах. Поэтому модернизация в России начиналась по инициативе наиболее активной и дальновидной части правящей элиты, которая, опираясь на мощь государства, не дожидалась, пока для модернизации созреют внутренние предпосылки. Задачей имперской модернизации было создание сильной армии, оснащенной современным вооружением, и сети работающих на нее предприятий. Для этого на Западе выборочно заимствовались технические достижения и научные знания, которые прямо или косвенно относились к военному делу. Нередко такие заимствования стимулировали развитие собственной науки и техники.

Для проведения преобразований в России требовался мощный аппарат управления — огромная армия полицейских и чиновников, необходимо было также осуществить основанную на насилии мобилизацию народных масс. Модернизация в России не была направлена ни на улучшение условий жизни народа, ни даже на обогащение правящей верхушки, хотя побочным ее продуктом являлось неимоверное «казнокрадство».

Имперская модернизация в силу ее верхушечного принудительного характера почти не затрагивала культуру и повседневную жизнь большей части общества или затрагивала их в отрицательном смысле. Тем не менее, как считают некоторые исследователи, она невольно стимулировала индивидуалистическое начало в ядре русской культуры, по крайней мере, выборочно у отдельных лиц и социальных групп. Однако как только разрыв между Россией и Западной Европой сокращался до «приемлемых размеров», власть более не нуждалась в проявлении личной инициативы, к которой она относилась с большим подозрением. Коллективное (общинное) начало — опора государственной власти в России — вновь брало верх над индивидуальным. Период реформ заканчивался, наступал период контрреформ, продолжавшийся до тех пор, пока разрыв между Россией и Западной Европой вновь не принимал угрожающих для российской власти масштабов.

Верхушечный, во многом вынужденный характер имперской модернизации предопределял отчуждение основной массы народа от целей и задач преобразований. Модернизация воспринималась народом как «чуждое» явление, что сопровождалось усугублением социокультурного раскола общества, или, как пишет А. С. Ахиезер, потерей взаимопонимания двух слоев общества, один из которых был связан с народной почвой, другой — с оторванным от почвы стремлением к новому. Это придавало особый характер социальным конфликтам в России. В Западной Европе социальные конфликты возникали, как правило, в рамках общей для них культуры «модернити», поэтому между различными социальными группами западного общества при определенных условиях был возможен компромисс. В России же социальные конфликты были связаны с культурным расколом, который все более усугублялся в ходе имперской модернизации. Поэтому имперская модернизация в России постоянно сопровождалась социальными катаклизмами.

За периферией начинается внешняя арена — другая миросистема, с которой данная миросистема имеет торговые отношения, базирующиеся в основном на обмене драгоценностями.

Studwood. net

06.11.2019 18:59:22

2019-03-15 20:25:07

Источники:

Https://studwood. net/599548/filosofiya/kontseptualnye_modeli_istorii

Тема: Прогрессистские модели истории

Источники:

Основные и переходные модели истории

Основные и переходные модели истории

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Основные и переходные модели истории

Источники:

Концептуальные модели истории

Концептуальные модели истории

Источники:

Похожие записи:

Добавить комментарий Отменить ответ