Комментируя данную проблему, хочется отметить, что она интересна как взрослым, так и подросткам

Комментируя данную проблему, хочется отметить, что она интересна как взрослым, так и подросткам. Автор так выстраивает диалог, что читатель не может не видеть па­радокса: обычно счастье и полноту жизни ощущают моло­дые, а грусть — люди старшего, «осеннего» возраста. Одна­ко А. Попов обращает внимание читателя на то, что именно внук получает уроки нравственности, оптимистического ми­роощущения и настроения от деда. Очевидно, это одна из причин, по которой рассказчик испытывает глубокое уваже­ние к старику и искреннее желание поделиться самым сокро­венным в надежде получить ответы на наболевшие вопросы.

Автор показывает, как важно деду научить внука про­стым, но в тоже время сложным умениям по-настоящему любить, правильно оценивать себя и окружающих. Но истин­ная мудрость старика в том, что он не дает готовых рецеп­тов, и писателю, несомненно, симпатичен этот по-доброму ироничный герой.

(Полина К.)

Чтобы не возникали в комментарии речевые ошибки, свя­занные с повтором слова «автор», следует напомнить учащим­ся, что возможна замена этого слова следующими словами: • публицист (если текст публицистического стиля);

• Писатель (если текст художественного стиля);

• местоимением «он»;

• указанием Фамилии автора текста.

Еще одно очень важное замечание: часто ученики Отожде­ствляют «я» автора с «я» рассказчика. Конечно, это грубей­шая ошибка: рассказчик является посредником между миром произведения, автором и читателем. Он не всегда выражает оценки автора, более того, его взгляд на мир может резко от­личаться от авторского. В. Е. Хализев отмечает: «Повествова­телей, высказывающихся от собственного, «первого» лица, ес­тественно называть Рассказчиками. Рассказчик нередко является одновременно и персонажем произведения… Факта­ми своей жизни и умонастроениями многие из рассказчиков — персонажей близки (хотя и не тождественны) писателям. Это имеет место в автобиографических произведениях… Но чаще судьба, жизненные позиции, переживания героя, ставшего рассказчиком, заметно отличаются от того, что присуще автору (Курсивмой. — ГЕ.)…»

Последнюю мысль можно проиллюстрировать на примере рассказов А. П. Чехова «Моя жизнь» или «Моя «она».

Вот фрагмент из первого рассказа:

«…Когда-то я мечтал о духовной деятельности, вообра­жая себя то учителем, то врачом, то писателем, но мечты так и остались мечтами. Наклонность к умственным на­слаждениям — например, к театру и чтению — у меня была развита до страсти, но была ли способность к умственному труду — не знаю. В гимназии у меня было непобедимое от­вращение к греческому языку, так что меня должны были взять из четвертого класса. Долго ходили репетиторы и при­готовляли меня в пятый класс, потом я служил по различным ведомствам. Проводя большую часть дня совершенно празд­но… Настоящего умственного труда я не знал никогда…»

Ясно, что «я» рассказчика — это совершенно противопо­ложное авторскому «я»: жизнь А. П. Чехова — это непрерыв­ный умственный труд, сродни подвигу, а праздное существо­вание писатель просто ненавидел.

Второй рассказ («Моя «она») еще ярче подчеркивает раз­личие автора и рассказчика:

«Она, как авторитетно утверждают мои родители и начальники, родилась раньше меня. Правы они или нет, но я знаю только, что я не помню ни одного дня в моей жизни, когда бы я не принадлежал ей и не чувствовал над собой ее власти. Она не покидает меня день и ночь; я тоже не выка­зываю поползновения удрать от нее, — связь, стало быть, крепкая, прочная… Но не завидуйте, юная читательница!.. Эта трогательная связь не приносит мне ничего, кроме не­счастий. Во-первых, моя «она», не отступая от меня день и ночь, не дает мне заниматься делом. Она мешает мне чи­тать, писать, гулять, наслаждаться природой… Я пишу эти строки, а она толкает меня под локоть и ежесекундно, как древняя Клеопатра не менее древнего Антония, манит меня к ложу. Во-вторых, она разоряет меня, как француз­ская кокотка. За ее привязанность я пожертвовал ей всем: карьерой, славой, комфортом… По ее милости я хожу раз­дет, живу в дешевом номере, питаюсь ерундой, пишу блед­ными чернилами. Все, все пожирает она, ненасытная! Я не­навижу ее, презираю… Давно бы пора развестись с ней, но не развелся я до сих пор не потому, что московские адвокаты берут за развод четыре тысячи… Детей у нас пока нет… Хотите знать ее имя? Извольте… Оно поэтично и напоми­нает Лилю, Лелю, Нелли…

Ее зовут — Лень».

Рассказчик участвует в событиях и повествует о них, что создает иллюзию достоверности всего происходящего. Ис­пользуя образ рассказчика, автор как бы раскрывает его внут­ренний мир, позволяет почувствовать правдоподобность про­исходящего.

Так, рассказ «Осенний шепот» А. Попова — это исповедь повествователя о себе самом.

Опыт ЕГЭ показывает, как важно научить выпускников видеть авторский замысел и те приемы, с помощью которых он воплощает этот замысел в тексте. На Факультативных или Дополнительных занятиях, уроках Внеклассного чтения можно предложить такой текст для анализа, в котором ученик может увидеть многое, выбрать главное, указать приемы и средства постижения авторской мысли. Например, вот такой рассказ И. Полянской.

Утюжок и мороженое

Как только они принялись за свое, бабушка усадила Риту и громким голосом стала читать ей вслух «Квартеронку». Я, с раздвоенным, как жало у змеи, слухом стояла в коридоре. «Разве я тебя не предупреждал?» — гремел отец. «Молчи и не лезь не в свое дело!» — взвизгивала мама, «…легкое Видение возникло у моего изголовья…» — дребезжащим голосом читала бабушка.

Сестра прислушивалась к крикам из соседней комнаты, и лицо у нее было сонное, а бабушка продолжала читать своим неискренним, слабым голосом. Мама за стеной швырнула об пол чашку с чаем, раскаленная лава перелилась через порог и хлынула в нашу комнату: Рита подобрала ноги. Бабушка пре­жде демонстративно закладывала уши ватой, едва они только начинали кричать, и я, когда была маленькой, как Рита, коси­лась на нее в неприязненном и напрасном ожидании, что она вот-вот вмешается и скажет наконец свое веское взрослое сло­во, но потом поняла, что нет у нее в запасе заветного слова, она только делает вид, что обладает властью, к которой, чуть что, может прибегнуть, и что на самом деле она беспомощна, как мы с Ритой… Но в последнее время бабушка позабыла про вату, потому что у нее появилась забота поважнее: не дать за­снуть Рите, которая по крутым виражам враждующих голосов, как по перилам, соскальзывала в летаргию, будто Морфей дул ей в уши, заглушая вопли за стеной и смораживая длинные Ритины ресницы.

Может, она и прежде впадала в спячку под бурный акком­панемент родительских ссор, но заметили это только после случая с утюжком, привезенным отцом ей в подарок из Моск­вы, который Рита, зарабатывая авторитет во дворе, подарила Гал инке. Никто, кроме меня, не знал, чем была для нее эта Та­линка, а наши родители вряд ли даже подозревали о ее суще­ствовании. Я думаю, что никто потом не имел над Ритой такой безоговорочной власти, какую имела Талинка, которую в го­родке, куда мы переехали, почитала вся мелкота, потому что она была веселая, ловкая, быстрее всех бегала, выше всех прыгала, и вообще все у нее получалось лучше, чем у других. Переехав сюда, мы долго чувствовали себя одинокими, но Ри­та сориентировалась раньше меня, проявила волю и настойчи­вость в обживании новых пространств и покорении новых людей, точно надеялась там, во дворе, создать себе другую дружную семью, свить гнездо где-нибудь под грибком или в песочнице, потому что по нашему родительскому дому то и дело пролетали ураганы семейных ссор, выдувая остатки теп­ла, и ничего живого там уже не могло вырасти.

Скоро ее стали вызывать со двора новые друзья. Она вы­ходила на балкон как королева к своему народу в гордом соз­нании, что без нее ни одна стоящая игра не заладится. Далеко не всегда долгие, унизительные просьбы отпустить ее во двор увенчивались успехом, поскольку отец не терпел пустого вре­мяпрепровождения. Рита выходила на крыльцо с невозмути­мым видом, точно замешкалась по причине собственной заня­тости, как Гал инка, обучавшая своего кота подавать ей лапку. Вот и Рита выходила, потягиваясь, лениво щуря глаза, тогда как все ее существо пело от радости, разве что без горбушки с солью, потому что горбушка была бы явным перебором, а Ри­та в невидимом споре с отцом выверяла свои возможности до миллиметра, чтобы не сорваться, она была очень осмотри­тельной девочкой. Если светило солнце — королевой была Та­линка, она лучше всех играла в классики и в вышибалы, но в ненастные дни она уступала свое первенство Рите, которая интересно пересказывала прочитанные ей бабушкой книги и выдумывала страшные истории: тут уж Талинка скромно си­дела на скамейке рядом со всеми, вытягивая шею, чтобы луч­ше видеть Риту через головы других. Когда же отец не подда­вался на ее уговоры, всегда очень дипломатичные и умные (стараясь угодить ему, Рита отпрашивалась «немного разгру­зить позвоночник» или «собрать гербарий», то есть погулять с пользой), — она опять-таки собиралась с силами и выходила на балкон, чтобы сообщить ожидающей ее публике, что гулять у нее нынче нет настроения.

Меня на такие хитрости не хватало. Я была прямолиней­ной, вся в отца, и на его отказ отпустить меня на улицу отве­чала сдавленным воем; на его вопрос, какое кино мне хотелось бы посмотреть, честно отвечала: «Фантомас разбушевался», тогда как ясно было как божий день, что надо было назвать «Королевство кривых зеркал», поучительную сказку для та­ких, как я, детей.

Временами я презирала смекалистую и лживую Риту, ко­торая все же в итоге была сокрушительно побеждена бесхит­ростным отцом, и нечаянным орудием отцовой победы явился тот самый утюжок…

Рита его подарила Галинке. Подарила так просто, будто имела полное право распорядится утюжком по своему усмот­рению; подарила с таким видом, будто могла в перспективе преподнести Галинке весь наш дом, а уж утюжок с красной лампочкой на ручке — такая мелочь, что и спасибо не стоит. Галинка, ничего не подозревая, взяла утюжок, который Рита проводила глазами полными отчаяния, ибо знала, не могла не знать, что ей будет от отца, когда он дознается об этом. Га­линка немного поиграла утюжком и в тот же вечер о нем и за­была, а Рита после этого долго не могла заснуть, вертелась и кряхтела, придумывая себе болезнь, которая оттянула бы час расплаты, а днем старалась не попадаться папе на глаза, и с неделю жила в таком непролазном страхе, что когда гром на­конец разразился над ее отчаянной головушкой и отец вдруг вспомнил про утюжок, она испытала, наверное, что-то вроде облегчения.

Я вернулась из школы и сразу увидела, что Рита стоит в эпицентре землетрясения, а над ней неколебимо, как скала, в праведном гневе навис отец и допытывается, где утюжок, ко­торый папа привез из столицы нашей Родины: он в такие ми­нуты предпочитал говорить о себе в третьем лице, как бы уст­раняясь от бури, им вызванной, как бы ставя себя судьей между недоброй, рассеянной девочкой и ее заботливым отцом. Рита стояла вобрав голову в плечи, хотя ее еще и пальцем не тронули, вздрагивала от раскатов его голоса, и тут я решила ее спасти…

Честно говоря, не о Ритином спасении думала я в ту ми­нуту — меня тошнило от ее расчетливой хитрости, и к тому же я помнила завет нашего молодого, любимого учителя ис­тории, который, как-то подкравшись к моей парте, когда я давала списывать соседке основные даты Пугачевского вос­стания, прогремел мне в ухо: «Каждый умирает в одиночку». Но тут я захотела вдруг почувствовать себя Ритой, поставить на себе опыт, провести эксперимент и выяснить, что бывает, если человек проявит смекалку. Я выступила вперед и Дет­ским голосом, косноязычно путаясь в словах, как малый ре­бенок, сказала:

— Папочка, прости меня, пожалуйста. Мы с Риточкой вче­ра игрались утюжком, и тут пришла Зина Зимина спросить, что задано по алгебре, потому что она болела, и сказала: «Ой, откуда у вас такой чудесный утюжок?» Рита ответила ей: «Этот утюжок привез нам папа из Москвы». Зина сказала: «Ой, а можно я покажу его своему папе, чтобы он тоже привез мне из Москвы такой же точно — с лампочкой?» Я знала, что без спроса нельзя давать вещи, но дело в том, что мамы и ба­бушки не было дома, а ты пошел в кабинет работать и попро­сил тебя не беспокоить…

Я произнесла все это на одном дыхании, как по наитию, но потом, анализируя свою речь, поняла, что ничего не упустила, точно слова мне подсказывал кто-то очень умный. Все было выверено до последней буквы: и упоминание Зинки, дочери папиного начальника, которую мы не выносили, и намек на перенесенную ею болезнь, и нежелание беспокоить папу по такому пустяку; легкая лесть в папин адрес продувала на­сквозь эту тираду и могла смягчить его слух…

Тут я на собственном опыте убедилась, какая чудесная штука неправда, потому что лицо отца разгладилось, и его большая ладонь улеглась на голову Риты, гася бурю… Я не мешкая ни минуты выскользнула из дома и понеслась к Та­линке. Я знала: для Риты будет страшным унижением, если я потребую у Талинки ее подарок обратно, но выбирать было не из чего. Талинки не оказалось дома. Я пролепетала ее матери про утюжок: видимо, в лице моем было больше убедительно­сти, чем в словах, потому что, недослушав, она посторонилась и указала мне на коробку с игрушками. Я нырнула в нее с го­ловой и на самом дне обнаружила утюжок. Забыв поблагода­рить, метнулась на лестницу, на ходу протирая утюжок плат­ком, вознеслась на наш этаж и предъявила его отцу. «Хорошо, хорошо», — рассеянно сказал он, продолжая печатать на ма­шинке.

Для него этот утюжок был небольшим, имеющим воспита­тельное значение эпизодом. Ему в голову прийти не могло, что утюжок железным катком прокатится вдоль всей Ритиной жизни, выдавив из моей сестры ее осмотрительность и сме­калку, что сколько бы ее судьба ни разматывала свой свиток, на нем все равно можно будет углядеть след утюжка, и в дальнейшем, переняв хваленую житейскую мудрость у Риты, я ничем не смогу ей помочь. Утюжок сделал свое железное дело.

Изобразив на лице равнодушие, как будто победа над от­цом ничего мне не. стоила, я вошла в нашу комнату и увидела, что Рита сидит на кровати, раскачиваясь взад-вперед. Я под­села к ней и прошептала: «Все в порядке, вот утюжок». Но Ри­та с зажмуренными глазами продолжала раскачиваться. И то­гда я сказала: «Послушай, Гал инка и не вспомнит про утюжок, ее не было дома». Рита с осоловевшими глазами сдернула с подушки накидку и повалилась в постель, и проспала до вече­ра; она спала так крепко, что ее насилу добудились, чтобы она почистила на ночь зубы. На другой день ее отпустили погу­лять, но она молча затрясла головой. Со двора дружно крича­ли: «Рит, выходи!», но Рита не вышла и на балкон. Рита стала гулять с папой в парке, ходила за ним как приклеенная, но ко­гда они с мамой затевали перебранку, она вдруг начинала впа­дать в спячку, и бабушка как-то обратила на это внимание и стала бояться, как бы внучка ненароком не заснула навеки, поэтому в тот день, когда мама разбила об пол чашку с чаем, как только моя сестра принялась сомнамбулически раскачи­ваться на кровати, бабушка захлопнула «Квартеронку», и мы с нею вдвоем вывели Риту за руки на лестницу.

Мы оставили поле брани: я съехала по перилам, бабушка, ощупывая ступеньки палочкой, свела вниз Риту. На улице мы с бабушкой, как воспитанные гости, нечаянно нарвавшиеся на скандал хозяев, заговорили на отвлеченные темы.

Наш молодой город расширял свои богатырские плечи на Жигулевских горах. Он был совсем новый, крепкий как оре­шек. Бабушка грустно заметила, что в молодом городе хорошо жить молодым, и наклонилась, чтобы понюхать розовый куст, пенящийся из палисадника. В городе было много зелени, цве­тов, глядящих с круглых и прямоугольных клумб. Как люди, они селились отдельными колониями. Поскольку городская знать и первостроители жили в центре, городскую площадь венчали чистопородные розы. Вдоль главной улицы бодро гарцевали бордовые георгины, махровые астры, по другим улицам растекались маргаритки, стояли на марше колонны гладиолусов, окраина дышала бархатками, сиренью и прочим цветочным люмпеном.

Мимо нас, перепрыгивая через газоны, пробежал наш озорной учитель истории, мимоходом поделив между мной и бабушкой кивок, весело осведомился: «Прогуливаем?» — «Что вы, что вы…» — любезно запротестовала бабушка, а я крикнула ему вслед: «Прогуливаем, да еще как!», а бабушке мстительно сказала: «Нам бы с Риткой такого папку!». Я на­щупывала границы, в которых можно было держаться с ней теперь, после того как я поняла, что бабушка только и умеет, что затыкать уши ватой, а чтоб вступиться за детей, так это дудки. И если она не ответит мне на эту реплику, значит, ба­буля вправду слаба, перед ней можно на голове ходить. Но ба­бушка не могла промолчать, что, на мой взгляд, было бы дос­тойней, не могла не сделать замечание, она перенесла акцент на другое. «Не Ритка, а Рита», машинально поправила она.

Мы пошли дальше мимо резвящихся девочек с звенящи­ми, Детскими, так любимыми отцом, голосами, с большими детскими капроновыми бантами, светящимися на солнышке, с детскими царапинами на коленках. Рита едва переставляла но­ги, и мы уселись на скамейку в парке. Бабушка снова сказала: «Как славно быть молодым в таком юном городе…», а я пре­зрительно хмыкнула, ибо терпеть не могла этот город и дума­ла, что стоит мне вырваться отсюда, назад он нипочем меня не заманит, я всю жизнь буду вспоминать его как дурной сон…

(…Тогда почему сейчас этот город то и дело вызывает ме­ня к себе, кто из нас без кого не может обойтись? Зачем пере­летает ко мне целыми улицами, отдельными скверами, усе­ченными конусами домов, которые на самом деле стояли в другом порядке, и я не могу отыскать дорогу в аптеку?.. А бы­вает — пробираешься по знакомой аллее сквозь туман и никак не можешь дойти до редакции газеты «Знамя коммунизма», в которой бабушка публиковала свои смешные стихи. Снятся мне оба балкона нашего жилища: под одним частенько распе­вала свадьба, под другим медленно тянулись похороны. Во сне они меняются местами, я смотрю вниз и удивляюсь: в пе­сочнице стоит похоронный оркестр, и у музыкантов, как на льду, разъезжаются ноги, а одна нота вдруг как запрыгает во­робушком на теннисном столе!.. Еще бывает — весь город свертывается и утекает в какую-то подробность — в киоск с мороженым возле кинотеатра «ХХ-ый партсъезд». Рядом со мною сидят люди, которых я хочу угостить мороженым, но ни разу мне это не удалось: ищу мелочь в темном кармане до тех пор, пока сама не закачусь в эту тьму, а потом грустно стою на почте и отправляю немного денег Рите и ничего бабушке, по­тому что и во сне, и наяву помню, что в той стране, где она теперь обитает, деньги недействительны…)

Мы сидели напротив «ХХ-го партсъезда», разминая в пальцах головки львиного зева, и вдруг бабушка произнесла:

— Вот новость! Будка работает! Мороженое продают. Сто лет не ела мороженое!

Сестра оживилась. Мы подошли к будке и встали у самого окошка: и правда — в холодных, длинных бидонах было мо­роженое, и незнакомая продавщица разрезала ножницами упа­ковку хрустящих стаканчиков. Бабушка, прислонив палочку к будке, захлопала руками по карманам, но, как всегда, оказа­лось, что кошелек остался дома. И они обе, Рита и бабушка, с надеждой посмотрели на меня. Я смотрела в сторону, стараясь не бренчать в кармане своей мелочью. Мои денежки тоже за­таили дыхание. Бабушка сказала:

— Я отдам тебе дома.

Но я больше ей не верила. Она не любила отдавать долги: бывало, купишь им с Риткой подушечек на свои, сэкономлен­ные в школе, а потом бабушка говорит, что отдала всю пен­сию маме, да еще громогласно удивляется, чтобы услышал отец — зачем мол, тебе деньги? А я копила на одну очень нужную вещь, каждый день бегала в магазин посмотреть, не раскупили ли уже.

Рита дернула меня за рукав, но я отвернулась. Дело было не только в той вещи, на которую я копила деньги. Я стояла и думала: а живите вы все как хотите! мне никто не помогает, когда отец таскает меня за волосы, никто не вступится, будто так и надо, чтоб он тыкал меня носом в мою непонятную ви­ну Катитесь вы! Я, бывало, обливаюсь слезами, Ритка мирно

Спит, а бабушка говорит: «Ты сегодня вбила еще один гвоздь в гроб отца!», мама — та лишь молча приносит мне в кровать мокрое полотенце. Каждый существует в своей норе, хочешь жить — умей вертеться, говорит наш молодой учитель как бы шутя, но я знаю, вижу их всех теперь насквозь — и он не шу­тит, он думает так, у него вера такая, что каждый умирает в одиночку. Каждый крутится, как умеет, и нечего смотреть на меня жалобными глазами!

Я обернулась к ним, чтобы объяснить, почему не могу расстаться со своими деньгами, и тут вдруг удивилась их не­ожиданному сходству… Они смотрели на меня с одинаковым выражением лиц, круглыми, детскими глазами, в которых не было никакой хитрости, одно лишь желание полакомиться мороженым. Они смотрели на меня как бы заранее облизыва­ясь. И я плотней прижала ко дну кармана мои денежки, чтобы они ненароком не высвободились и не ушли от меня, как и вновь обретенная житейская мудрость, и в тот день не купила им мороженое.

С чего начать работу? Безусловно, с впечатления о прочи­танном: учащихся, как правило, не оставляют равнодушными такие тексты. Параллельно с этими высказываниями выясняем проблематику рассказа. В нем поднимаются проблемы:

• семейных отношений;

• роли детства в становлении личности;

• роли взрослых в формировании личности ребенка;

• бездушного отношения к близким;

• памяти;

• взаимоотношения отцов и детей;

• разрушающего влияния взрослых на душу ребенка;

• жестокости;

• ответственности семьи за воспитание детей;

• лжи и лицемерия и т. д.

Задания к этому тексту могут быть примерно такими:

1. Составьте психологическую характеристику семьи рас­сказчицы на основании следующей таблицы.

Члены семьи	Отношение к членам семьи	Отношение к детям
Отец	«Разве я тебя Не преду­преждал?» — гремел Отец.	Таскает за волосы; Тыкал носом в мою Не­ Понятную вину; Не терпел пустого время­препровождения; Родители Вряд ли даже по­дозревали о существова­нии Галинки; Над ней (Ритой) Неколеби­мо^ как скала, В праведном гневе навис отец; Предпочитал говорить о себе в третьем лице, Как бы устраняясь от бури, им

Продолжение табл.

Члены семьи	Отношение к членам семьи	Отношение к детям
		Вызванной, как бы Ставя себя судьей между Недоб­рой, рассеянной девочкой и ее Заботливым отцом; …утюжок был Небольшим, Имеющим Воспитатель­ное значение Эпизодом; Рита была Сокрушитель­но побеждена бесхитро­стным отцом.
Мать	«Молчи и Не лезь не в свое дело!» — Взвизги­вала мама… за стеной Швырнула об пол чашку с чаем.	Молча приносит в кро­вать мокрое полотенце.
Бабушка	«„легкое видение воз­никло у моего изголо­вья. ..» — дребезжащим Голосом читала бабушка. … продолжала читать своим Неискренним, слабым голосом; Демонстративно за­кладывала уши ватой.	Стала Бояться^ Как бы внучка ненароком не заснула Навеки; «Ты сегодня вбила еще один гвоздь в гроб от­ца!»; .. .чтоб вступиться за де­тей, так это Дудки.
Рита	Надеялась Во дворе соз­дать себе другую Дружную семью, свить Гнездо где-нибудь под грибком или в песоч­нице.

Окончание табл.

Члены семьи	Отношение к членам семьи	Отношение к детям
Воспри­ятие се­мьи рассказ­чицей	Раскаленная лава …хлынула в нашу ком­нату; Бабушка только Делает вид, что обладает властью; Враждующие голоса; Вопли за стеной; Бурный аккомпанемент Родительских ссор; По нашему родительско­му дому то и дело проле­тали ураганы Семейных ссор, выдувая остатки тепла, и Ничего живого там уже не могло вы­расти; Затевали Перебранку; поле брани.

Какие композиционные приемы и средства помогли вам в этом?

2. Какие дополнительные сведения о семье можно узнать из следующего фрагмента? Что позволило вам это понять? Найдите в тексте аргументы к вашему предположению. Какую дополнительную характеристику семье дают эти сведения?

Наш молодой город расширял свои богатырские плечи на Жигулевских горах.

Он был совсем новый, крепкий как орешек. Бабушка гру­стно заметила, что в молодом городе хорошо жить моло­дым, и наклонилась, чтобы понюхать розовый куст, пенящий­ся из палисадника. В городе было много зелени, цветов, гля­дящих с круглых и прямоугольных клумб. Как люди, они сели­лись отдельными колониями. Поскольку городская знать и первостроители жили в центре, городскую площадь венчали чистопородные розы. Вдоль главной улицы бодро гарцевали бордовые георгины, махровые астры, по другим улицам рас­текались маргаритки, стояли на марше колонны гладиолусов, окраина дышала бархатками, сиренью и прочим цветочным люмпеном.

3. В чем смысл данного композиционного приема? Назо­вите его и объясните роль в этом рассказе.

До истории с утюжком:

Рита	Рассказчица
Была очень осмотрительной девочкой	Я была прямолинейной
Смекалистая и лживая
Осмотрительная и смекали­стая
Расчетливо хитрая
Проявила волю и настойчи­вость в обживании новых про­странств и покорении новых людей
Ее уговоры всегда очень ди­пломатичные и умные. В не­видимом споре с отцом выве­ряла свои возможности до миллиметра, чтобы не со­рваться	На отказ отца отпустить ме­ня на улицу отвечала сдав­ленным воем; честно отве­чала

После истории с утюжком:

Рита	Рассказчица
Утюжок выдавил ее осмотри­тельность и смекалку.	Переняла хваленую житей­скую мудрость у Риты; Я захотела вдруг почувство­вать себя Ритой, поставить на себе опыт, провести экс­перимент и выяснить, что бывает, если человек про­явит смекалку.

4. «Я, с раздвоенным, как жало у змеи, слухом стояла в ко­ридоре», — пишет о себе рассказчица. Почему автор исполь­зует именно такое сравнение? Уместно ли оно в контексте рассказа? Докажите.

5. Какой прием использует автор в следующих предложе­ниях: «Она выходила на балкон… Рита выходила на крыль­цо… Вот и Рита выходила…»; «Рита его подарила Галинке. Подарила так просто, будто имела полное право распорядится утюжком по своему усмотрению; подарила с таким видом, будто могла в перспективе преподнести Галинке весь наш дом…» Объясните роль данного приема.

6. Какие средства художественной выразительности по­зволяют увидеть состояние Риты в следующем фрагменте тек­ста: «Рита после этого долго не могла заснуть, вертелась и кряхтела, придумывая себе болезнь, которая оттянула бы час расплаты, а днем старалась не попадаться папе на глаза, и с неделю жила в таком непролазном страхе, что когда гром наконец разразился над ее отчаянной головушкой и отец вдруг вспомнил про утюжок, она испытала, наверное, что-то вроде облегчения»?

7. Можно ли считать следующий эпизод переломным в жизни сестер? Почему?

«Я вернулась из школы и сразу увидела, что Рита стоит в эпицентре землетрясения, а над ней неколебимо, как скала, в праведном гневе навис отец и допытывается, где утюжок, который папа привез из столицы нашей родины: он в такие минуты предпочитал говорить о себе в третьем лице, как бы устраняясь от бури, им вызванной, как бы ставя себя судьей между недоброй, рассеянной девочкой и ее заботли­вым отцом».

8. Рассказчица говорит: «Я захотела вдруг почувствовать себя Ритой, поставить на себе Опыт^ провести Эксперимент и выяснить, что бывает, если человек проявит смекалку». Най­дите в тексте результаты этого опыта. Выпишите те приорите­ты, которые впоследствии стали главными для рассказчицы.

9. «Мы пошли дальше мимо резвящихся девочек с звеня­щими, Детскимщ так любимыми отцом, голосами»; «Я высту­пила вперед и Детским голосом, косноязычно путаясь в сло­вах, как малый ребенок, сказала…» Почему автор курсивом выделяет эти слова? Почему «детские голоса» так любимы отцом? Докажите свои предположения.

10. Какое синтаксическое средство выразительности пере­дает желание рассказчицы помочь сестре: «Я не мешкая ни минуты выскользнула из дома и понеслась к Галинке. Я знала: для Риты будет страшным унижением, если я потребую у Галинки ее подарок обратно, но выбирать было не из чего. Галинки не оказалось дома. Я пролепетала ее матери про утюжок: видимо, в лице моем было больше убедительности, чем в словах, потому что, недослушав, она посторонилась и указала мне на коробку с игрушками. Я нырнула в нее с голо­вой и на самом дне обнаружила утюжок. Забыв поблагода­рить, метнулась на лестницу, на ходу протирая утюжок платком, вознеслась на наш этаж и предъявила его отцу»?

Прокомментируйте его использование в этом фрагменте. Найдите в тексте аргументы, подтверждающие мысль о том, что рассказчица жалеет сестру, сама того не осознавая.

11. Любимый учитель истории довершил формирование жизненных принципов рассказчицы. Как? Выпишите его вы­сказывания. Каков их основной философский смысл?

12. Парадокс — {греч. Paradoxes — «противоречащий обычному мнению») — выражение, в котором вывод не совпа­дает с посылкой и не вытекает из нее, а, наоборот, ей противо­речит, давая неожиданное и необычное ее истолкование. Для парадокса характерны необычность содержания, противоре­чащая общепринятой трактовке данной проблемы, которая за­трагивается парадоксом. Путем парадокса могут быть зашиф­рованы какие-то особо тонкие мысли.

Найдите его примеры в тексте и объясните эти «тонкие мысли». Как дополняют они содержание рассказа?

13. Какова роль сна героини в рассказе? Что он проясняет?

14. Во сне героиня видит, что «в песочнице стоит Похорон­ный оркестр». Случаен ли выбор места? Почему возникли эти образы?

15. Роман «Квартеронка» известного американского писа­теля Т. Майна Рида посвящен положению рабов на Юге США до гражданской войны и повествует о захватывающих при­ключениях героев, готовых любой ценой бороться за свою любовь и свободу.

Почему именно это название дважды употребляется в рас­сказе? Как оно дополняет, проясняет содержание текста?

16. Перечитайте финал повести. Почему героиня так и не купила мороженое? Какие чувства вызывают у вас Рита и ба­бушка?

17. «Утюжок и мороженое». В чем символический смысл названия рассказа?

18. Какая проблема, из перечисленных вами ранее, ос­новная?

19. Игра «Закончи предложение» (Www. razvivashki. ru.).

Если:

1. Ребенка постоянно критикуют, он учится… (ненавидеть).

2. Ребенок живет во вражде, он учится… (быть агрессивным).

3. Ребенок живет в упреках, он учится… (жить с чувством вины).

4. Ребенок растет в терпимости, он учится… (понимать других).

5. Ребенка хвалят, он учится… (быть благородным).

6. Ребенок растет в честности, он учится… (быть справед­ливым).

7. Ребенок растет в безопасности, он учится… (верить в людей).

8. Ребенка поддерживают, он учится… (ценить себя).

9. Ребенка высмеивают, он учится… (быть замкнутым).

10. Ребенок живет в понимании и дружбе, он учится… (нахо­дить любовь в мире).

Составьте свой список предложений, используя идейное содержание рассказа «Утюжок и мороженое».

20. Этот рассказ был удостоен премии им. Ю. Казакова как лучшее произведение 2003 года. Назовите критерии, по кото­рым, на ваш взгляд, критики оценили его. ,

21. И. Полянская утверждала, что «рассказ требует боль­шой экономии средств». Какой (ие) композиционные приемы помогли ей это сделать в «Утюжке и мороженом»?

22. Прочитайте фрагмент отзыва А. Кузнецовой о рассказе «Утюжок и мороженое».

Детство для детей в рассказе — труднейшее время, ко­гда человек, вполне себя осознающий, не имеет права на самостояние. Самостояние же им необходимо: родители их всегда ссорятся, не понимая, что являют собой в дет­ской жизни оси абсцисс и ординат, что являются для дет­ского существования необходимым условием, вроде твер­дой почвы под ногами, и что дети их поэтому живут в ка­тастрофической среде — вроде местности, где постоянны сильные землетрясения.

В рассказе одна из девочек расчетлива и изворотлива, дру­гая простодушна, и ее раздражает лживость сестры, успеш­но осваивающей сложный политес, сопротивляясь родитель­ской власти и завоевывая лидерство среди детей во дворе. Зная, что отец не любит бесполезного времяпрепровождения, девочка-политик отпрашивается не гулять, а «собрать герба­рий» или «разгрузить позвоночник», а если ее все-таки не от­пускают — не ревет, как сестра, а выходит на балкон и объяв­ляет друзьям, что гулять у нее нет настроения.

Случай с игрушечным утюжком, который отец привез из Москвы в подарок дочкам, обнаружил вдруг, каких душевных сил стоило маленькой девочке быть политиком. Она подарила игрушку подружке, у которой оспаривала право на лидерство, а потом неделю мучилась от страха в ожидании, когда отец обнаружит пропажу игрушки, являвшейся символом его чадо­любия:

«Я вернулась из школы и сразу увидела, что Рита стоит в эпицентре землетрясения, а над ней неколебимо, как скала, в праведном гневе навис отец и допытывается, где утюжок, который папа привез из столицы нашей родины: он в такие минуты предпочитал говорить о себе в третьем лице, как бы устраняясь от бури, им вызванной, как бы ставя себя судьей между недоброй, рассеянной девочкой и ее заботливым от­цом».

В этот момент сестры навсегда меняются ролями: про­стодушная мгновенно выдумывает безупречную «отмазку», а хитрая заболевает нервной болезнью, становится просто­душной, теряет всякий интерес к дворовой общественной карьере и впадает в глубокий болезненный сон всякий раз, ко­гда начинают ссориться родители.

Все самое — главное уведено в подтекст, поэтому рассказ короткий. Родители описаны, а вернее, охарактеризованы не­сколькими штрихами. Таким, например:

«Мы пошли дальше мимо резвящихся девочек со звенящи­ми, детскими, так любимыми отцом голосами, с большими детскими капроновыми бантами, светящимися на солнышке, с детскими царапинами на коленках. Рита едва переставляла ноги, и мы уселись на скамейку».

Отец любил абстрактный принцип детства, а не своих живых детей, игнорируя их душевную сложность вплоть до метонимических уподоблений: голоса, царапины, банты… Ре­бенок, изгнанный из рая простодушия, лжет отцу детским голосом.

Один важный персонаж является в рассказе мельком, как метеорит, — это учитель истории, веселый циник, изрекаю­щий сентенции вроде «умирают в одиночку», восхищая изму­ченных социальной неправдой детей. Потери своей душевной чистоты девочка не прощает ни заболевшей сестре, которую больше не хочет жалеть (понимание этого факта приходит к ней в эпизоде с мороженым), ни бабушке, которая не любит отдавать долги, забыла дома деньги и просит у нее на моро­женое для Риты и себя…

1. С чем можно согласиться в этой статье? С чем поспорить?

2. Какой композиционный прием автор статьи считает ос­новным в рассказе? Согласны ли вы с ней?

3. Выберите из материалов занятия самое основное для ком­ментария к основной проблеме и напишите его.

4. Оцените следующие комментарии, используя критерии оценки этого вида работы.

Вариант 1

Когда говорят «детство», то непременно в сочетании со словом «счастливое». Но вот И. Полянская на примере жизни своей рассказчицы показала, что это иногда далеко не так: оно такое, каким его делают взрослые. Автор сумела, используя прием противопоставления, обрисовать и характеры девочек, и перемены, произошедшие с ними после злосчастного случая с утюжком: одна стала больной, а вторая навсегда утратила веру в людей, в искренность их поступков и добро, стала лжи­вой и бессердечной. Полянская всем ходом повествования подчеркнула, что родительские скандалы, нелюбовь, безраз­личие к судьбам детей, стали началом разрушения их созна­ния, а учитель довершил этот процесс. В песочнице, ставшей символом детства, похоронены и мечты Риты о «другой друж­ной семье», и честность, прямолинейность рассказчицы. Дет­ство просто убито, и звучит «Реквием» по нему в исполнении похоронного оркестра.

Вариант 2

Раскрывая данную проблему, автор использует такой при­ем, как исповедь рассказчицы, и это объяснимо: психологию перерождения обычной девочки в бездушное существо иначе и невозможно было бы показать.

Полянская так воссоздает эту историю, что читатель по­нимает: «ничего живого» в такой семье и не может вырасти. Скандалы, ложь, лицемерие, насилие уничтожают все лучшее в детях, и весь ход повествования позволяет увидеть это. Ав­тор предостерегает читателя: характер ребенка — это слепок с характера родителей, и можно представить, какой несчастной будет героиня рассказа, усвоившая их уроки.